|
И пока что-то не видно, чтобы начали сбываться пророчества тех, кто предсказывал тебе блестящее будущее. Да разве одной работой можно жить? Ах да, твое высокое искусство... Оно всегда с тобой, ты регулярно ходишь в театр и на концерты, но почему-то с каждым годом все больше охладеваешь к этому. Студенткой ты была готова ходить на концерты хоть каждый день, но это удавалось один-два раза в месяц – не было денег, – и каждый такой вечер превращался в праздник. А сейчас, собираясь на концерт, ты иногда ловишь себя на том, что тебе не хочется ехать, но ты все-таки едешь – ведь билеты куплены заранее, наилучшие места из всех, что можно достать – об этом заботится Юрий. И вы едете – обязательно в такси, чтобы не помять платье... И уже нет и в помине прежнего праздничного чувства – оно превратилось в привычное и – прямо скажем – не очень-то большое удовольствие. Это можно как будто легко объяснить – ведь ко всему привыкаешь. А как объяснить то, что ты уже десять дней не виделась с Юрием – и вот вспоминаешь о нем как бы между, прочим, всего лишь в третий или четвертый раз. А ведь ты как будто любишь его, замуж собираешься... Тоже – привыкла? Потому что он всегда рядом, такой надежный, удобный, и на многое в жизни вы смотрите одинаково...
На многое? И еще одно воспоминание – из тех неприятных воспоминаний, от которых она старалась держаться подальше. Их было человек шесть – обычная компания, не раз собиравшаяся вместе. Разговор зашел о народности искусства и литературы. Говорил Игорь Кардашов: – Само понятие «искусство для народа» – не имеет смысла. Что нужно подразумевать под народом? Среднего рабочего, среднего колхозника? Но у этого народа весьма примитивное представление о том, что такое искусство. Для этого народа музыка Бетховена и Баха – скучное и непонятное нагромождение звуков. Этому народу подавай «Саратовские страдания» и «Приключения майора Пронина». Этот народ неспособен понять даже такого народного писателя, как Лев Толстой. В «Анне Карениной» он видит прежде всего пикантную историю о неверной жене. С этой точки зрения «Анна Каренина» представляет для них даже меньший интерес, чем любой из романов Дюма. Тогда что значит – писатель для народа? Представляю, что было бы, если бы такие писатели, как Хемингуэй, Белль, Фолкнер, писали для народа... Кардашов разглагольствовал еще о чем-то в этом роде, а Юрий вставлял свои реплики и улыбался, соглашаясь с ним. Да никто как будто и не спорил. Потом Кардашов со смехом сказал: – Я как-то встретил одну свою знакомую, так вот, она рассказывала, что в четырнадцати библиотеках какой-то области – уже не помню точно, какой, – было проведено что-то вроде референдума – какая книга наиболее читаемая? Результаты были просто феноменальные... Кардашов сделал паузу и эффектно закончил: – Первое место со значительным отрывом от остальных заняла книга «И один в поле воин». Второе – «Сержант милиции». А Льва Толстого, кажется, вообще не оказалось в списке. Отсюда мораль: титул народного писателя и большая золотая медаль – Юрию Дольд-Михайлику... Юрий засмеялся. Наверно, это и в самом деле показалось ему забавным. Наверно, он немало удивился, услышав голос взбешенной Ольги: – Слушай, ты, вшивый интеллигент, брось трепаться о том, чего не понимаешь. Кардашов с изумлением взглянул на нее. Наверно, никто из них не подозревал, что Ольга может быть такой грубой. Она почувствовала, что щеки ее пошли красными пятнами, поднялась, потушила сигарету. Кардашов натянуто улыбался: – Ну, почему же я не понимаю? Я привожу действительные факты, сам ничего не выдумал. – На твоем месте я бы вообще помалкивала о народе, – со злостью сказала Ольга. |
