– Ох, Девин, – сказала она. – После того лета у меня еще не раз были прекрасные летние каникулы. И у тебя тоже будут. Давно я не приезжала сюда, сколько лет прошло… Забыла, где находится пансионат. В навигаторе информации тоже нет. Не исключено, что сейчас там вообще пусто.

– Мама, – в замешательстве пробормотала Девин, – но ведь мы уже приехали, смотри!

Она вытянула руку перед собой.

Кейт взглянула в указанном направлении и увидела на обочине, совсем близко, небольшую деревянную вывеску. На ней от руки было написано: «„Потерянное озеро“. Поворот налево».

Пораженная, Кейт посмотрела налево.

Между деревьями действительно виднелась старая, посыпанная гравием узенькая дорога. Она вела путешественниц к цели.

По левую сторону возвышался узкий, желтого цвета двухэтажный дом, слегка покосившийся, словно застывший в поклоне. Справа раскинулось само Потерянное озеро – лужа с серовато-зеленой водой, окруженная деревьями, с ветвей которых свисали длинные бороды испанского мха, словно на берегу собрались дамы, склонившие длинноволосые головы к воде, чтобы напиться.

– Вот это да, – сказала Девин, вертя головой во все стороны. – Не думала, что увижу такое!

– Я тоже, – отозвалась Кейт.

Она осторожно вела машину по дорожке вокруг поляны. Они проехали мимо тринадцати стоящих на отшибе обветшалых домиков, выкрашенных черной, коричневой и оранжевой краской. Между ними вилась дорожка, выложенная замшелыми камнями. Ничто не говорило о том, что там кто-то живет: ни обуви на крылечках, ни складных садовых кресел у стен.

Кейт подъехала к длинному двухэтажному дому и остановила машину. Они вышли, захлопнули двери, и эхо раскатилось над поверхностью озера. В воздухе пахло зеленью: то ли влажной травой, то ли очищенным огурцом.

Непонятно, почему ее охватило чувство разочарования. Конечно, здесь все теперь не так, как раньше. Чего же еще было ждать?

Они вошли в дом, и над дверью тренькнул звоночек. Внутри пахло влажной древесиной, от кондиционера тянуло прохладой, как в старом морском музее. В небольшом фойе за истертой резной стойкой регистрации никого не оказалось, поэтому они заглянули в гостиную, заставленную пыльной, обитой ситцем мебелью. Там же высился до потолка встроенный стеллаж с полками, прогнувшимися под тяжестью сотен книг. Мать и дочь прошли дальше и очутились в столовой, где стояло несколько разнокалиберных столов со стульями. Стены были оклеены выцветшими фиолетовыми обоями, и темные узенькие половицы выскоблены так, что потеряли чуть ли не дюйм первоначальной толщины, словно кто-то каждый день усердно скреб их.

– Есть тут кто-нибудь? – позвала Кейт.

Ответа не последовало.

– Эби!

И снова в ответ тишина.

– Мы что, будем тут единственными постояльцами? – спросила Девин, когда они вернулись в фойе.

– Не думаю, что мы здесь останемся, моя милая. Вряд ли это заведение вообще открыто.

В ответ на эти слова в ноздри Кейт ударила волна весьма аппетитного запаха, и она оглянулась. В столовой было по-прежнему темно и пусто, но в дальнем углу на буфетной стойке стояло большое блюдо. Кейт могла поклясться, что раньше его там не было. Она немедленно направилась к нему. На блюде лежало несколько маленьких пирожков с ветчиной и сыром и два больших куска кекса с изюмом. Девин подбежала и теперь стояла рядом с матерью и принюхивалась.

– Ты заметила, кто это все принес? – спросила Кейт у дочери.

Та покачала головой.

В ту же секунду колокольчик над входной дверью брякнул, и в фойе вошла высокая худощавая женщина лет семидесяти. Увидев в столовой Кейт и Девин, она вздрогнула и остановилась.