– Он еще и издевается, – прошипел Зиллах из своего угла. – А что будет, если ты выпьешь нашу отраву? Двойная порция шартреза, и ты тоже будешь валяться-блевать, как мы.

– Да. – Кристиан холодно улыбнулся. – Но мне бы хватило ума не пить двойную порцию шартреза. – Он вспомнил тот раз, когда ему не хватило ума, и воспоминание о боли пронзило живот. Если им так же больно, они заслуживают сочувствия. В конце концов, когда они убивали Уолласа, они делали это для Кристиана.

Но Зиллаху было не нужно ничье сочувствие. Он приподнялся на локтях и злобно уставился на Кристиана. Его глаза горели зеленым огнем, который был виден даже в темноте.

– Да? – прошептал он. – Да? Знаешь, что я тут подумал? Если нам всем так плохо, то и тебе тоже должно быть плохо.

– То есть? – подозрительно переспросил Кристиан.

– То есть… может, тебе стоит выпить, Крисси?

Молоха хихикнул:

– Ага, Крисси. Выпей.

– Выпей, Крисси. Выпей, Крисси… – подхватил Твиг. Их голоса как будто гонялись друг за другом в тесном пространстве комнаты. И только Никто молчал. Он лежал неподвижно на залитой кровью постели. Его ребра явственно выпирали из-под кожи.

– Вы меня не заставите, – сказал Кристиан, но по спине пробежал холодок страха.

– Почти сутки блевать, – задумчиво проговорил Зиллах. – И потом еще столько же отходить. А потом мы, наверное, уедем. Уже завтра ночью. Фургончик заправлен. Ключи у Твига.

– Все равно у нас нет шартреза, – сказал Кристиан.

Зиллах слабо взмахнул рукой.

– У тебя в сумке. На верхней полке, в шкафу. Три бутылки.

Потом он согнулся пополам, закашлялся, и его вырвало густой кровью. Она потекла у него по подбородку и пролилась на пол. Когда он выпрямился, его лицо было таким же спокойным и безмятежным, как всегда.

– Выпей, Крисси. – Его голос звучал почти беззаботно.

Сможет ли он и дальше жить так, когда Зиллах постоянно ему угрожает – когда впереди постоянно маячит призрак одиночества? Кристиан обдумал возможные альтернативы. Если они бросят его и уедут, то с ними уедет и Никто. У него защемило сердце при одной только мысли о том, что он больше уже никогда не увидит этого хрупкого мальчика. И у него не останется ничего, кроме быстротечной любви с детьми, кровь которых он будет пить.

Кристиан не знал, сможет ли он выдерживать постоянные угрозы Зиллаха. Но он знал, что он больше не сможет оставаться один. Медленно – словно во сне, когда ты отчаянно хочешь проснуться, – он повернулся к шкафу.

– Не заставляй меня это делать, – сказал он, сжимая в руке бутылку. Он говорил очень спокойно, но все равно это была мольба, рожденная отчаянием.

Зиллах только смотрел на него, его глаза по-прежнему горели зеленым огнем. Его дыхание вырывалось со свистом сквозь сжатые зубы – натужное, болезненное.

– Пей, Крисси, – сказал он.

Первый глоток был обжигающей зеленью боли.

А потом Зиллах заставил его выпить еще.

И еще.

33

На подходе к магазину Аркадия Стив уже несся на всех парах. Дух едва за ним поспевал. Они оба взмокли, и капельки пота у них на лицах холодно поблескивали в свете уличных фонарей. На бегу Дух слизывал соль с мокрых губ. Пот в волосах у Стива сверкал словно россыпь крошечных бриллиантов.

– Быстрее, – выдохнул Стив, когда они свернули в переулок, где был магазин. – Ключи у тебя.

Дух не сразу попал ключом в замок. Он чувствовал, что Стив готов вырвать у него ключи.