– Что тебя беспокоит?

Я обернулся к Тибору; на его лице тоже было сомнение.

Панноам встал:

– Мне нужны подтверждения. Сейчас я опираюсь на рассказы путников и пытаюсь связать обрывки этих рассказов, так вот, путники либо ошибаются, либо похваляются.

И он жестом пригласил нас следовать за ним. Тропа была усеяна камнями, и нам приходилось тщательно выбирать, куда ставить ногу; отец то огибал выступы, то углублялся в узкие расселины. Наконец камни расступились, и мы вышли на берег.

– Вы обратили внимание на то место, где тропа подходит к Озеру?

Мы склонились над прозрачными волнами; под ними отчетливо виднелось продолжение тропы.

– Видите, она идет дальше.

Панноам вошел в воду и стал спускаться.

– Ступеньки!

Первые ступени были видны, следующие исчезали в озерной глубине. Он продолжал спуск, потом протянул руку, когда его голова ушла под воду.

– Не странное ли занятие, высекать ступени под водой?!

– Полная глупость! – воскликнул я. – Никому не нужно, а ведь какой тяжелый труд!

– Согласен с тобой, Ноам! И зачем наши предки затеяли это бессмысленное трудоемкое предприятие?

– Глупцы…

Панноам посмотрел на меня, не скрывая разочарования:

– Приписывая глупость людям, чьих намерений ты не понимаешь, ты заявляешь о собственной глупости.

Я постарался не разозлиться.

Он указал над водяной гладью дальний берег, розовый в лучах заходящего солнца:

– Следующий знак находится вон там. Пять дней пути.

Согласно его сведениям, мы находились на узком конце Озера; двигаясь вдоль крутого берега, мы окажемся у того, дальнего берега напротив.

Я пожалел, что у нас нет пирог.

– А что изменилось бы? – возразил Тибор. – Пирога следует вдоль береговой линии и ползет медленнее пешехода.

– Пирога могла бы доставить нас прямиком на место.

– Вовсе нет! На глубине они становятся непослушными. Если бы на них можно было пересечь Озеро, чужаки приставали бы к нашему берегу. Опасность грозила бы отовсюду! Нам приходилось бы расставлять наблюдательные посты не только со стороны суши, но и с воды. Но ведь обычно мы не подвергаемся нападениям с воды.

Панноам пристально посмотрел на него и эхом повторил:

– Обычно…

Лицо его омрачилось тревогой. О чем он думал?

Через пять дней трудного перехода – скалы, заросли ежевики, осыпи и снова ежевичник – мы очутились на берегу, полностью лишенном растительности; он высился напротив того, что мы покинули.

– Поищем дорогу.

– Какую дорогу?

– Не ту, что бежит вдоль берега, а ту, что из воды выходит.

Не успел Панноам произнести эти слова, как Тибор воскликнул:

– Вот она! Вот!

Мы поспешили к нему. Он обнаружил вырубленную тропу, спускавшуюся с высоты и уходившую под воду.

Отец тотчас спрыгнул в темную воду и, осторожно перемещаясь, пытался на ощупь отыскать вырубленные в камне ступени.

– Да, нашел. Ступени.

– Невероятно! – возбужденно прошептал Тибор. – Как и на противоположном берегу.

– Что же получается? – удивился я. – Здесь древние люди проделали такую же работу? И зачем?

Панноам посмотрел на меня:

– Давайте подумаем. Никто не станет рубить камень под водой, тем более на такой глубине, где ничего не видно. Лестница спускается глубже моего роста, а я довольно рослый.

Мы помогли ему выбраться на берег. Он в изнеможении лег на камни:

– Случилось то, чего я опасался.