Она чувствовала себя очень уязвимой перед Джаридом, больше, чем перед любым другим когда-либо встречавшимся ей мужчиной, не исключая и того единственного, с кем была близка. Эту уязвимость следовало тщательно прятать.

Отсутствие возможности убежать от Джарида не означало, что Карла не могла скрыть от него свои чувства. После многих лет усиленной практики Карла научилась мастерски и глубоко прятать в душе свои переживания, чувства и разочарования. И вот, призвав на помощь внутреннюю защиту, столько лет неизменно служившую ей, она надела закрытое трикотажное платье абрикосового цвета и скрыла свою уязвимость под маской невозмутимого спокойствия.

Вспомнив высказанное Джаридом желание видеть ее волосы распущенными, Карла искусно собрала их густую темную массу в тугой, блестящий узел на затылке. Когда прозвучал звонок в дверь она как раз укрепляла последнюю шпильку. На мгновение она замерла в напряжении. Затем вздернув подбородок, мысленно прочитала самой себе коротенькую отповедь, стараясь таким образом взять чувства под контроль разума.

Она не какая-нибудь томная викторианская дева, отданная в полное подчинение мужчине-господину. Она – умная, образованная женщина двадцатого века, независимая и не менее современная, чем утренние телевизионные новости.

Вновь прозвучал звонок – короткий, нетерпеливый, словно подтверждающий ее мысли о прихотях самовлюбленного мужчины. Слушая этот властный звук, Карла чуть скривила губы в холодной улыбке. Обладая столь мощным стимулом, решила она, ей не составит труда сохранять самообладание. Карла взяла свою сумочку и вышла из спальни. Спокойно подойдя к двери, она распахнула ее.

Но уже сам вид его оказался серьезным испытанием. Джарид выглядел подтянутым и чертовски привлекательным в своих потертых джинсах, вязаном пуловере с орнаментом и замшевой куртке. К счастью, первые же слова, вырвавшиеся у него, укрепили ее решимость:

– Я ведь хотел, чтобы ты распустила волосы.

– В самом деле? – Карла подняла брови, глядя на него с иронией. – А мне больше нравится, когда они подобраны наверх.

Он изучающе смотрел на нее, и с каждой секундой его взгляд становился все более жестким.

– Ты сердишься на что-нибудь?

– Сержусь? Нет, нисколько.

Лучше сказать «остерегаюсь», подумала она, поворачиваясь, чтобы снять плащ с кресла, куда щвырнула его, войдя в квартиру.

– Что-то случилось, – настаивал он, взяв у нее из рук плащ и помогая одеться. – Были проблемы сегодня в галерее?

Кроме тебя ?

Еле сдержавшись, чтобы не сказать этого вслух! Карла покачала головой.

– Нет, в галерее никаких проблем, – ответила она уклончиво. – Сегодня был замечательный день в смысле продажи.

Хотя Джарид и нахмурился, он, казалось, не заметил легкого нажима, который она сделала на решающем слове «продажи». Опасаясь, как бы он не попытался читать между строк или не начал к ней приставать, она поторопила его с улыбкой:

– Я готова.

Джарид пришел в себя и улыбнулся ей в ответ, призывно глядя в глаза.

– К чему? – негромко спросил он.

Карла мысленно приказала исчезнуть вновь появившемуся трепету, который угрожал перерасти в безудержное возбуждение.

– К ужину, – коротко ответила она. – Я очень голодна.

К немалому своему удивлению, она вдруг поняла, что говорит правду. Она не ела с самого раннего утра, а день был длинным и тяжелым из-за многочисленных переживаний.

Он улыбнулся и изящно взмахнул рукой, указывая на дверь:

– После тебя. Надеюсь, ты любишь остренькое» Карла замерла на мгновение и с опаской взглянула на него.

– Что люблю?

– Мексиканскую кухню, – ответил он с озорной улыбкой.