Она вздрагивает. Торопит кассира и в каком-то смятении хватает свои пакеты. Похоже, пытается убежать от меня.

Но почему? Если она меня не узнала, то почему так взволнована? А если все-таки узнала, то почему не радуется?

Она поспешно выходит из магазина, и я хватаю свои пакеты, не взяв даже чека. Мне надо выйти на улицу, пока она не уехала. Нельзя снова дать ей исчезнуть. Выйдя наружу, я оглядываю парковку и замечаю ее. К счастью, она все еще загружает продукты на заднее сиденье. Прежде чем приблизиться к ней, я останавливаюсь, боясь, как бы она не приняла меня за полоумного, ибо именно таким я себя и ощущаю.

Она собирается закрыть дверь, и я делаю несколько шагов вперед.

Пожалуй, никогда я так сильно не боялся заговорить.

Тринадцать лет я воображал себе этот момент, а сейчас у меня в голове нет ни единой дохлой мысли.

– Привет.

Привет? Господи, Холдер. Мило. Очень мило.

Она застывает на полпути. По тому, как поднимаются и опускаются ее плечи, я догадываюсь, что она глубоко дышит, пытаясь успокоиться. Это из-за меня она разволновалась? Сердце у меня бешено колотится, тело пронизывает волна адреналина, которую я сдерживал тринадцать лет.

Тринадцать лет. Я искал ее тринадцать лет и, вполне возможно, только что нашел. Живую. В моем городе. Я должен ликовать, но непрестанно думаю о Лесс и о том, как она каждый день молилась, чтобы этот момент настал. Лесс всю жизнь мечтала о том, что мы найдем Хоуп, и вот теперь я ее нашел, а Лесс мертва. Если эта девушка действительно Хоуп, я буду опустошен тем, что она на тринадцать месяцев опоздала со своим появлением.

Ну, может быть, не опустошен. Я забыл, что это слово резервное. Просто я жутко расстроюсь.