С польской короной следовало спешить. Уже очень скоро период «бескоролевья» в Речи Посполитой должен закончиться. Королем изберут семиградского князя трансильванца Стефана Батория. Того самого Батория, который своей хваткой и воинскими успехами принесет много вреда Московии. Именно его проталкивал на престол турецкий султан Мурад, внук знаменитого Сулеймана Кануни – Великолепного. Мурад еще раньше прислал польским панам грамоту с требованием, чтобы поляки не выбрали в короли императора Священной Римской империи Максимилиана II, а выбрали кого-либо из польских вельмож, например Яна Костку, или если короля из других держав, то Батория или шведского королевича Сигизмунда Вазу. Максимилиан Габсбург – явный враг султана, в 1571 году Габсбурги при поддержке Венеции наголову разгромили турецкий флот в битве при Лепанто. Флот, правда, быстро восстановили, но Мурад очень бы не хотел, чтобы Габсбурги пришли к власти еще в Польше!

Иван Грозный тоже не катил: Турция всегда поддерживала своего вассала – крымского хана, того самого, что на «Изюмском шляхе безобразничал». И не только на Изюмском… Три года назад крымский хан Девлет Гирей сжег Москву. Правда, вскоре его войско было разбито русскими воеводами в прах в битве при Молоди… В общем, для султана Иоанн тоже не кандидат. А Магнус – вассал Иоанна…

– С этим Граевским надо обязательно встретиться, мой милый супруг, – выслушав мужа, посоветовала Маша. – Помочь ему бежать и… Сейчас же отправь людей в Вильну!

Король так и сделал, наказав верным агентам в Литве действовать осторожно, но действенно: если не помогут деньги, то пустить в ход другие средства – запугать, шантажировать тюремщиков и судей, либо организовать побег.

Это был красивый, еще совсем не старый мужчина с аккуратно подстриженными усами и модной «испанской» бородкою, как носили по всей Европе, без различия вероисповеданий. На прием к королю Граевский потребовал от агентов денег на приличный костюм, и, получив таковые, явился на аудиенцию облаченный в шелковые штаны-чулки, парадные лаковые туфли и расшитый жемчугом камзол с большими разрезными буфами. Ну и, конечно же, накрахмаленный воротник – брыжи, – напоминающий небольшой мельничный жернов – куда же без этого?

– Ваше величество, позвольте выразить мою безмерную благодарность и заверить в самом добросердечном почтении к вам и вашей венценосной супруге! Кроме того…

– Давайте ближе к делу, достопочтенный пан, – светски улыбнулся Магнус. – Я буду задавать вопросы, вы – отвечать. Договорились?

Шляхтич поклонился:

– Как будет угодно вашим величествам.

Похоже, он не ожидал встретить на аудиенции еще и королеву и рассчитывал обаять лишь одного короля, и теперь быстренько, на ходу, исправлялся, даже пытался шутить.

– Вы встречались в Москве с важными сановниками царя Иоанна? – переглянувшись с Машей, спросил король.

– Я встречался с самим государем! – пан Кшиштоф горделиво задрал голову. – Иоанн доверил мне передать письмо членам сейма. Чего я, увы, не сделал. Не успел.

– А бояре вас посещали? – тут же уточнила Мария.

Граевский скривился:

– Афанасий Нагой и дьяк Петр Ерш Михайлов. Просили меня передать послание виленскому гетману Яну Ходкевичу…

– И он засадил вас в темницу! – усмехнулась Маша.

– Не он, – шляхтич тряхнул головою, силясь понять, что нужно от него этой красивой и, конечно же, глупенькой девочке-королеве. Бывшей московитке, дикой, как все русские. Правда, сейчас она дикой не выглядела, но… – Интриганы, знаете ли.

– Нагой и Михайлов тоже интриганы те еще, – холодно молвила королева.