— Серьезно?

— Поэтому я в основном работаю дома.

— Господи, ты уверен?

— С высокой долей вероятности. Но рисковать уж точно не хочется.

— Конечно! Может, обратиться в полицию?

— Обращусь, если добуду доказательства. Это ведь преступление. Но мне нужно время.

— Так, а насчет… — начинаю я неуверенно.

— Насчет веб-камеры? И моей реакции? — Джим улыбается. — Мой ноутбук подключен к Сети, поэтому существует техническая возможность подключиться к нему извне и рулить процессами. Я работал с данными, и вдруг вижу: камера включилась.

— Правда? Ты видел, как загорелся огонечек? — У меня отпадает нижняя челюсть. — Значит, кто-то на самом деле за тобой шпионит?

— Похоже на то, но камера работала всего пару секунд. Слушай, Эм, я психанул. Ты же знаешь, я и без того на взводе, время-то напряженное. Я… мы можем потерять все, если конкуренты завладеют нашими моделями и алгоритмами. Это будет конец всему, ради чего я трудился. Не знаю, может, мне и померещилось, что камера включилась, но я испугался. Подумал, что слежка вышла на новый уровень.

Как бы странно все это ни звучало, от слов Джима мне стало легче. Конечно, его рассказ попахивал теорией заговора, но, опять же, никогда нельзя знать точно. Вдруг они — кем бы ни были эти «они» — действительно используют проверку, чтобы выведать тайны Джима? Интересно, чего он больше боится: что неизвестные доберутся до его алгоритмов и прочих данных или что они поймут, что эти алгоритмы просто фальшивка? Думаю, ответ известен нам обоим. Я, конечно, не хочу, чтобы Джим жил в таком стрессе, но пусть уж лучше его поведение имеет под собой существенные основания, а не свидетельствует об опасном заболевании. Например, психическом расстройстве.

— А что говорит Терри?

— Да почти ничего. Сомневаюсь, что он понимает, насколько серьезно положение.

— Ясно.

— Ты же никому не расскажешь, правда?

— Конечно, дорогой.

— Прости, Эм, что я так остро среагировал. Теперь буду следить, чтобы высыпаться и не перенапрягаться. — Джим улыбается и гладит меня по щеке.

— Можно спросить тебя кое о чем? — решаюсь я.

— Разумеется.

— Это имеет какое-нибудь отношение к… ну, знаешь…

Над переносицей у него дергается жилка.

— К чему?

— Ну, к тому твоему исследованию. К базам данных для модели. Ты боишься, что они обо всем узнают? Узнают о проблемах, которые возникли с результатами…

Муж резко отодвигается от меня, чуть не свалившись с кровати.

— Блин, Эмма! Что ты такое говоришь? — Напряжение в его голосе бьет наотмашь. — Ты мне угрожаешь?

— Нет! Извини. Зря я спросила, прости.

Он хочет встать, но я неловко обхватываю его обеими руками:

— Не уходи. Прости меня. Останься, пожалуйста.

Вначале тело у него как каменное, но через некоторое время я чувствую, как муж расслабляется и наконец говорит:

— Ты тоже меня прости.

— Тебе нужно показаться врачу, Джим, пусть выпишет что-нибудь успокоительное, раз у тебя такой стресс.

— Ты права, я знаю. Так и сделаю. — Он снова гладит меня по щеке. — Я люблю тебя, Эм. Правда люблю. Ты меня поддержала.

— И я люблю тебя, Джим.

— Знаю. А теперь завтракай и отпусти меня на работу.

Он встает, и я его отпускаю. Скрепя сердце.

— К ужину вернешься?

Джим смотрит на меня, подняв одну бровь.