— Протоколы я пишу, забыл? А еще у меня жена актриса. Тоже забыл? А парень ничего, мужественный, красивый. Ты так и не в курсе, почему они расстались? Может, из-за наркотиков он ее бросил? Он сам по виду не наркоман.

— Кто же их знает? Расспрашивать-то я боюсь. Ладно, спи, товарищ полковник.

— Не товарищ полковник, а просто полковник. Не люблю этого словосочетания. Кому я друг, тому друг, а товарищ — это что-то абстрактное, поддельное, неискреннее. Люди далеко не братья друг другу по своей натуре. Скорее, наоборот.

— А ты, смотрю, тоже не оптимист!

— Избитый ответ, но я все же скажу, ибо это чистейшая правда. Люди друг другу по натуре волки. В основной своей массе, конечно, а не сплошь. Души у них стало маловато, не всякий готов руку протянуть упавшему.

— А ты? — вдруг остановился в дверях Юрка. — Ты при своей работе часто протягиваешь людям руку?

— Юр, ты себе не представляешь даже, как часто, — заверил Гуров. — Я только этим и занимаюсь. Даже преступника поймать и под суд отдать — благо. И благо не для потерпевших и его других потенциальных жертв, которые могли бы быть в дальнейшем. Это благо даже для него. Чем меньше он совершил, тем меньше срок. А там, куда их отправляют, между прочим, все же происходит иногда перерождение, они решают завязать с преступным миром и начать новую жизнь. А кто его туда посадил, кто его подтолкнул к этому решению?

— А ты философ, Лева.

— В моей профессии нельзя иначе, а то с ума можно сойти, если общаться только с преступниками.

Гончаренко ждал Гурова на улице перед входом в здание ГУВД.

— Здравия желаю, Лев Иванович! Вот вам водитель… ты не сутулься, Кикин, не сутулься. В ваше распоряжение и Кикина, и мою служебную машину. Она без опознавательных надписей.

— Хорошо, — кивнул Гуров и внимательно посмотрел на водителя. — Какой стаж за рулем, Кикин?

— Н… не знаю, лет шесть, наверное. Армия, потом полиция. Ни одной аварии, между прочим.

— Не попадал или умудрялся в критической ситуации избегать аварии?

— Да всякое бывало, — с интересом посмотрел на Гурова Кикин.

— Бегом переодеваться! — приказал Лев. — Через час без формы с машиной здесь. Вопросы есть?

— Есть, — тут же ответил Кикин, шевельнув складками наголо обритого черепа. — Бензина маловато, если вы собираетесь много ездить.

Гуров с крайним изумлением посмотрел на Гончаренко, а тот, в свою очередь, озабоченно и с некоторым неудовольствием уставился на своего водителя и пробормотал:

— А… ну, решим, конечно. Ты чего же, Кикин, мне сразу не сказал, что у тебя бензин на нуле?

— А он не на нуле. Просто, если по оперативным делам мотаться, в самый неподходящий момент кончиться может.

Теперь настал черед Гурова с некоторым изумлением посмотреть на молодого водителя. Парень оказался сообразительным.

Через полтора часа Кикин, переодетый в джинсы и футболку, привез Гурова с помощниками на улицу Семашко к Центральному парку культуры и отдыха «Рюминская роща». Серая «Хонда» плавно остановилась перед самым знаком «Остановка запрещена». Кикин опять проявил сообразительность. Еще пять метров и пришлось бы «козырять» удостоверениями, когда нагрянет кто-то из сотрудников ГИБДД.

— Пошли, ребята, — вылезая из машины, сказал Лев, — а ты, Кикин, сторожи технику.

В сопровождении Матурина и Нефедова он вошел на территорию парка и неторопливо двинулся в сторону скандально знаменитого Рюминского пруда.