Над королевской площадью все еще кружил бронзовый дракон.

Нил наконец соединился с воинским отрядом. По слову Санти один из командиров уступил ему своего урра. И свой меч. Не прекословя, даже улыбаясь: еще бы — Хаор!

Толпа на площади в конце концов поняла, что происходит внизу: трудно не узнать рев котоара! Поняла и отхлынула от Храма, из которого все еще изливался желто-коричневый поток вопящих жрецов. Толпа подалась назад, но ее дальняя от Храма часть осталась неподвижной: там, наоборот, хотели быть поближе к центру событий, чтобы узнать, что происходит. К воплям жрецов прибавились крики задавленных. Встревоженная Королева пыталась что-то сделать, но ее, стоявшую на балконе Дворца, мало кто видел и слышал.

Последняя кучка жрецов выбежала наружу. А вслед за ними — три вырвавшихся на свободу языка пламени, Опрокидывая ударами лап, хватая зубами и подбрасывая вверх вопящих людей.

При виде плотно сбившейся толпы котоары на мгновение остановились, а потом бросились вперед, прямо в гущу тонгорцев.

Несколько Женщин селений попытались направить против зверей своих телохранителей, но тех было слишком мало. Им едва удалось уберечь своих повелительниц от напора толпы. При виде хищников, которые, вдобавок к обычному страху, вызывали ужас мистический (звери сирхара!), тонгорцы потеряли свое врожденное почтение к противоположному полу.

Котоары, чья шерсть слиплась от человеческой крови, терзали тех, кто оказался с самого края толпы. И люди почти не сопротивлялись. Даже те, у кого было с собой оружие. А потом один из котоаров взметнулся над головами людей и упал сверху прямо на толпу. Рядом с Женщиной одного из селений, соседних с Гноном.

Из-за тесноты ее телохранители не могли даже вынуть мечи из ножен. Зверь плясал на человеческих головах, и кровавые ошметки летели из-под его лап.

— Стреляйте же! — закричал Санти.

И воины Гнона, которые благодаря организованности сохраняли относительную свободу, вскинули арбалеты. Десятки стрел взвились в воздух. Многие попали в людей, но большая часть поразила цель. Котоар стал похож на подушечку для иголок. Как ни живучи эти огромные кошки, но не бессмертны. Истекая кровью, котоар в агонии замолотил лапами, а потом растянулся на головах тонгорцев. Впрочем, среди тех, на ком покоилось огромное тело, живых почти не было. Хотя мертвые не падали — напор толпы поддерживал их.

Один хищник был мертв, но два других чудовища продолжали убивать. И здесь ни Нил, ни солдаты Гнона не могли ничего предпринять: между ними и убийцами было почти пятьдесят минов орущей, плотно спресованной толпы.

Великан повернул голову к двум командирам, сидевшим в седлах позади него:

— Ну-ка, парни, нажмите на меня!

Нил говорил на тонгриа, но тем не менее Санти первым догадался, чего он хочет. И заставил своего урра навалиться грудью на круп животного Нила. Другой всадник тотчас последовал примеру юноши, а двое других надавили на урров Санти и тонгорца. Теперь и солдаты поняли идею, нажали — и храпящий урр Нила раздвинул грудью толпу, как нос корабля раздвигает воду.

Три минты спустя отряд «прорезал» толпу, и урр Нила вылетел из гущи людей на открытое пространство, как камень из пращи.

За ним вырвались солдаты, и сразу же ближайший из котоаров повалился наземь, пронзенный тучей стрел.

— Мой! Мой! Не стрелять! — закричал Нил, гоня урра к последнему оставшемуся в живых котоару.

Нилу уже приходилось охотиться на котоара, но он забыл, что под ним — необученный урр.

При виде своего дальнего родственника, урр зарычал и попятился назад. Котоар отреагировал мгновенно. Красное тело взметнулось вверх и обрушилось на урра сверху.