Как бы там ни было, устарели ли данные или неправильно записались, в любом случае его карта была недостоверной.

Ни одно из этих размышлений не решало дилемму Эхо-Эхо-71. Отступление или поиск иного маршрута означали отклонение от плана архимандриссы. Продвижение по прежнему маршруту означало вхождение в аномалию, что не предоставляло никаких гарантий выживания, не говоря уже о приближении к цели.

 Всё время < Пора > отзывалось в его чувствах, давящее принуждение, требующее повиновения.

– Вперёд, – приказал он, выпустив код. – За Марс и Омниссию.

Эхо-Эхо-71 был настолько доблестным, насколько только мог быть элитный скитарий, и он повёл своих воинов в туман. Он был мгновенно и полностью разобран даже за пределами атомного уровня и стёрт из существования, когда погрузился из разрушенного участка паутины в подлинную материю варпа. Аналогичная участь постигла и его дух, разреженное машинным шёпотом сознание вспыхнуло в Море Душ и просуществовало на статистически незначительное количество времени дольше, чем тело.

Не способные узнать, что их альфу постигло вечное забвение в бушевавшем за пределами материальной вселенной истинном демоническом эфире, все остальные воины покорно последовали за ним и разделили его судьбу.

< Пора. >

Слова разносились к десяткам отрядов, большинство из которых погибли к моменту получения сообщения или затерялись в капиллярных туннелях и сражались за выживание против орд порождений варпа.

В этом смысле, по крайней мере, они действительно защищали конвой. Их жизни были проданы, чтобы замедлить врага, пусть и благодаря неудаче.

Архимандрисса обрабатывала прилив загружающихся данных с чувством растущего ужаса. Она обращалась к уцелевшим отрядам, запрашивая обновлённую информацию о местоположении и пересылая новые вычисленные маршруты, которые позволят соединиться с другими частями Механикум для формирования единой боевой силы.

Сначала она пыталась объединить выжившие подразделения для прорыва. За считанные секунды она поняла невозможность выполнения первичных расчётов, после чего согласилась на запросы об отступлении, бегстве и принятии всех возможных мер для спасения. Даже тогда она получила совсем мало кода с ответами. Большинство подразделений уже погибли.

Она – Она? – изучала инфопотоки в своём разуме, скованная ледяным чувством вины. Она направила тысячи и тысячи душ Механикум на верную гибель. Она не сумела удержать Аресианский путь, несмотря на предательство преторианцев самого Омниссии.

“Ошибки были сделаны”, – думала она с отказывавшими когнитивными способностями и вползающим чувством неприятия реальности.

Судьба имперцев была ничем в свете её собственной невольной измены, за которую не будет никакого прощения. За этот грех генерал-фабрикатор вырвет органику и сокрушит в своих руках перед её затухавшим взором.

Истощённая сущность Иеронимы проявилась сквозь переплетение амбиций архимандрита. Она услышала шаги в зале, что являлось совершенно невозможным, учитывая, что герметичные двери были полностью закрыты, и вырвалась из ноосферы, поворачиваясь лицом к незваному гостю.

Первым, что она увидела сквозь соскальзывающие захваты целеуказателей, было то, что дверь оставалась закрытой. Вторым, что она увидела, был мужчина, чьё лицо казалось размытым, а тень на полу слишком длинной.

Она развернула оружие, которого хватило бы на целую армию, со своих плеч, запястий, предплечий и даже грудной полости. Оружие было создано на основе запретных знаний Аркхана Лэнда, и многое из него даже не имело имперского названия.

– Иеронима, – произнёс приближавшийся человек. Слова прозвучали невнятно, словно он совсем недавно овладел не только готиком, но и любым языком вообще. Движения рта не совпадали с произносимыми слогами.