Дуротан кивнул, признавая правдивость ее слов:

– Зная, что в Гул’дане не было любви к своему народу, что мы были для него лишь способом умножить свою силу…

Он замолчал, вспомнив потрясение и ужас – а еще ярость, – захлестнувшие его, когда он узнал о Совете Теней и двуличии Гул’дана. Дуротан пытался убедить других орков в том, что им всем грозит смертельная опасность. Что их используют, будто пешек, чтобы уничтожить дренеев – расу, которая, как начинал думать Дуротан, вовсе не заслуживала истребления. И пройти через Темный портал в ничего не подозревающий мир также решили не орки, а Совет Теней. И все ради Гул’дана, ради умножения его силы. Сколько воинов уже пало в этих бессмысленных сражениях?

Он задумался, подбирая слова.

– Я выразил протест и отправился в изгнание. А вместе со мной – и все те, кто поддержал меня. Это великое бесчестье.

– Только для Гул’дана! – с жаром воскликнула Драка. Тем временем младенец справился с мимолетным испугом и вновь приник к материнской груди. – Твой народ жив и свободен, Дуротан! Здесь – суровое место, но мы нашли снежных волков, ставших нашими верными друзьями! У нас вдоволь свежего мяса даже в разгар зимы. Мы, насколько можем, живем по-старому, а беседы, что мы ведем у костра, станут наследием для наших детей.

– Они заслуживают большего! – прорычал Дуротан. Он указал своим острым когтем на причмокивающего младенца. – Он заслуживает большего! Как и все наши братья, которых обманывают до сих пор, Драка! И я дам им все это. – Он встал и выпрямился во весь рост. На жену и ребенка упала его громадная тень.

Лицо Драки приняло удрученное выражение, и Дуротан понял – жена знала, о чем он собирался сказать еще прежде, чем он раскрыл рот. Тем не менее, произнести эти слова вслух было необходимо. Только так они становились твердыми, настоящими… превращались в нерушимую клятву.

– Кое-кто из вождей прислушался ко мне, оставаясь в сомнениях. Я вернусь и найду их! Докажу им правдивость своих речей, и они сплотят свои народы. Мы больше не будем рабами Гул’дана, которому безразличны те, кто гибнет в боях, не нужных никому, кроме него самого! В этом клянусь я, Дуротан, вождь клана Северного Волка!

Он запрокинул голову, широко раскрыл зубастую пасть, закатил глаза и издал оглушительный яростный крик. Ребенок взвизгнул, и даже Драка не сумела сдержать дрожь. То был Крик Клятвы, и Дуротан знал: даже несмотря на густой снег, приглушавший все ночные звуки, его услышал каждый орк клана. В считаные секунды они должны собраться вокруг его пещеры и потребовать, чтобы Дуротан открыл им смысл Крика Клятвы. А потом они поддержат Дуротана – и голоса всех орков сольются воедино.

– Ты не отправишься один, муж мой, – ответила Драка, поразительно тихо после крика вождя. – Мы пойдем с тобой.

– Я не позволю.

И тогда с внезапностью, удивившей самого Дуротана, которому следовало бы получше знать свою подругу, Драка вскочила на ноги. Плачущее дитя свалилось с ее коленей, но она лишь сжала кулаки и яростно потрясла ими в воздухе. Спустя мгновение Дуротан моргнул от боли, внезапно кольнувшей его, и по его лицу заструилась кровь. Драка одним прыжком перескочила через всю пещеру и полоснула мужа ногтями по щеке.

– Я Драка, дочь Келкара, сына Ракиша! Никто не может запретить мне следовать за моим супругом – даже сам Дуротан! Я иду с тобой! Я буду рядом и, если понадобится, погибну подле тебя.