Теноктрис тем временем закончила рисовать свои символы и распрямилась со вздохом облегчения. Надпись практически не была видна — смутное изображение на каменном полу. Но юноша пришел к мнению, что главное: написать символы, а уж видны они человеческим глазом или нет — дело десятое.

— Обычно это заклинание требует много времени, — рассуждала, как бы про себя, колдунья. — Однако с теми силами что мы накопили сегодня ночью, не удивлюсь, если можно будет обойтись одним прочтением. Я почти уверена в этом.

Подняла глаза на Гаррика.

— То, что мы собираемся делать, называется некромантией, — пояснила она, испытующе глядя на своего помощника. — Я на время верну труп к жизни, чтоб он мог ответить на мои вопросы.

Юноша кивнул в знак согласия. Потревожить покой мертвеца — это не такая уж большая плата за то, чтоб вернуть девушку. Хотя…

— Но если Бенлоу сейчас пребывает в другом теле, то как же ты… — и он плавно повел ладонями, чтоб выразить свою мысль.

— Я вызову дух человека, чье тело сейчас занимает Бенлоу, — пояснила Теноктрис. — Он все еще связан со своей бывшей плотью и, надеюсь, поможет нам.

Покачала головой, как бы не веря сама себе.

— Вот уж никогда не думала, что буду заниматься подобными вещами. Чтоб я, да управляла такой мощью!

И с улыбкой уточнила:

— Запомни, мой друг, главное понятие — «управление», а не «мощь».

Затем она посерьезнела.

— Я сделаю тебе знак, если надо будет читать заклинание вместо меня. Но это только в случае, если мое бедное горло откажется мне повиноваться. Впрочем, удивлюсь, если подобное произойдет.

Гаррик кивнул.

— В последнее время мне слишком часто приходилось удивляться, — заметил он. — Но ты не беспокойся, я постараюсь.

Хотя юноша не видел написанных воском слов, он не очень волновался, надеясь на свою память. Если уж очередь дойдет до него, то Теноктрис, должно быть, не раз повторит заклинание.

Колдунья махнула дважды веточкой плюща и начала:

— Катама зауатхей серфо…

Гаррик коснулся эфеса меча и почувствовал, как постепенно проявляется в нем король Карус — так человек просыпается, потягиваясь и приноравливаясь к действительности. Меч, при всей своей тяжести и непривычной длине, лежал на бедре правильно — так, как надо…

— Лалада кале чези…

Юноша ощутил, как волосы на теле у него поднимаются, словно наэлектризованные невидимой молнией. Обернувшись, он посмотрел на труп. Легкое голубое сияние окутывало его, скрывая черты лица, уже тронутые тленом.

— Датта марадта ачилотети чу-у-у! — завершила заклинание Теноктрис.

Труп медленно, со сложенными на груди руками, сел. Его белая погребальная туника местами была испачкана выделениями из страшной раны на груди и животе.

— Властью Фабоэя, требую: назови свое имя! — стальным голосом приказала колдунья.

— Я Арам бор-Рузаман, — произнес труп Бенлоу сухим шепотом. Больше всего это было похоже на трущиеся друг о друга сухие доски. — И я мертв.

— Арам, ты сохраняешь связь с собственным телом? — спросила Теноктрис. Гаррик почувствовал, что судорожно сжимает рукоятку меча, и заставил себя отпустить оружие.

— Да, — ответил труп. Его грудь вздымалась, как кузнечные мехи, опадая и снова наполняясь воздухом, но это не имело ничего общего с человеческим дыханием. — Я вижу свое тело.