В каком же смутном веке я, Хьяльмар, шагал через эти прерии к безымянному городу со своими соплеменниками? Не могу сказать. Это было давно. В Нордхейме тогда жили желтоволосые люди. Звались они не арийцами, а рыжеволосыми ванирами и златовласыми асирами. Это происходило до великого переселения, когда мой народ разбросало по всему миру. И все же переселения поменьше уже начались. Мы не один год находились в пути, далеко уйдя от своей северной отчизны. Теперь нас разделяли земли и моря. О, этот долгий-предолгий путь! С ним не могло сравниться никакое переселение народов, даже тех из них, что стали эпическими. Мы совершили почти что кругосветное путешествие — от заснеженного Севера до холмистых равнин Юга. Мы побывали в горных долинах, которые возделывали мирные люди с коричневым цветом кожи. Довелось нам побывать и в жарких, душных джунглях, воняющих гнилью и кишащих живностью, и в восточных землях, где под колышущимися пальмами пламенели первобытные цветы, где в городах из тесаного камня жили древние народы. И мы вернулись в земли, засыпанные снегом, переправились через замерзший пролив, а потом шли по ледяной пустыне. Коренастые поедатели ворвани с воплями бежали от наших мечей. Мы шли на юго-восток через гигантские горы и огромный лес — пустынный, как Рай после изгнания человека. Преодолели мы и раскаленные песчаные пустыни, и бескрайние прерии, и за безмолвным черным городом мы снова увидели море.

В этом путешествии многие состарились. Я, Хьяльмар, возмужал в этом путешествии. Когда я впервые отправился в долгий путь, я был еще юнцом, а теперь стал юношей, отважным воином, с сильными руками и ногами, могучими широкими плечами, жилистой шеей и железным сердцем.

Мы все были могучими людьми — гигантами, непостижимыми для современного человека. Ныне на земле нет никого столь же сильного, как самый слабый из нашего отряда. Мы были столь сильны, свирепы и отважны, что по сравнению с нами современные атлеты выглядели бы тяжеловесными, неуклюжими и медлительными. Мощь наша была не только физической. Порожденные волчьей расой, проведя годы в скитаниях и сражениях с людьми, зверьми и стихиями, мы впитали в души сам дух дикой жизни — ту неосязаемую силу, что слышится в протяжном вое серого волка; силу, что ревет в северном ветре, что спит в могучем бурлении горных рек; силу, что звучит в стуке града, слышится в ударах крыльев орла и таится в мрачном безмолвии бескрайних просторов диких земель.

Скажу вам, это было странное путешествие. Наш поход был не переселением целого племени — мужчин, желтоволосых женщин и голых детей. В нашем отряде подобрались сплошь мужчины — искатели приключений, которым даже обычаи их бродячего воинственного народа представились чересчур мягкими. Мы ступили на путь в одиночку, покоряя народы, исследуя мир и скитаясь, побуждаемые только безумным стремлением увидеть, что же лежит за горизонтом.

Нас отправилось в поход больше тысячи. А теперь нас осталось лишь пятьсот. Кости остальных блестели, отмечая наш путь вокруг мира. Много вождей возглавляло нас, и все они погибли в боях. Теперь же нашим вождем был Асгрим, состарившийся в бесконечных скитаниях, — суровый, свирепый воин, поджарый, словно волк, и одноглазый, вечно грызущий свою седую бороду.

Мы происходили из разных родов, но все принадлежали к народу златовласых асиров, за исключением воина, шагавшего рядом со мной. Это был Келка, мой брат по крови — пикт. Он примкнул к нам в поросших джунглями холмах далекой страны, отмечавших восточную границу земель, заселенных его народом. Там в жаркую, усыпанную звездами ночь стучали барабаны его племени. Он был воином невысокого роста, с мощными руками и ногами, опасным, как кошка джунглей. Мы, асиры, считались варварами, но Келка по сравнению с нами был настоящим дикарем. Он провел большую часть жизни в опасных, темных джунглях. В его крадущейся походке было что-то от поступи тигра, а в его руках с черными ногтями — от лап гориллы.