Светское общество охотно принимало его, женщины боготворили, несмотря на смешанную кровь и сомнительное с точки зрения законности происхождение. Самые благородные дамы, объявлявшие, что шокированы его появлением в их кругу, наперебой старались заполучить его в постель, горя желанием убедиться, такой ли он опасный дикарь, как они представляли в собственном, довольно невежественном воображении.
Взгляд Николаса снова упал на девочку. Он уже покончил с этой страной; ее жизнь здесь только начинается. Ей придется нести бремя унылого, одинокого существования, совсем как ему в свое время.
Он испытующе разглядывал мокрое личико. Поток обильных слез уже иссякал, но девочка все еще горевала: дрожащая нижняя губка придавала ей вид беззащитный и настолько уязвимый, что у любого, даже самого равнодушного человека заныло бы от жалости сердце. Николасу страстно захотелось утешить ее.
– У тебя здесь живут родственники? – мягко осведомился он. – Надеюсь, у твоих родителей есть какая то родня?
Глаза девочки затуманились, и она поспешно отвернулась.
– Два дяди… то есть трое… если считать того, что живет во Франции. Но я им не нужна и всегда буду для них бременем.
При упоминании о Франции Николас почувствовал, как судорожно сжались мышцы живота, однако заставил себя спокойно ответить:
– Тогда я посоветовал бы убедить их в обратном. Возможно, ты сумеешь стать незаменимой для родных и дашь им прекрасный повод любить и ценить тебя.
Девочка повернулась к нему с таким задумчивым видом, что Николас едва не улыбнулся.
– Вытри лицо, – негромко сказал он. – Твои щеки все в разводах от слез.
Она почти машинально послушалась и, сложив мокрый платок, протянула Николасу.
– Наверное, я должна вернуть вам это… большое спасибо.
На платке были вышиты инициалы его английского имени.
– Можете оставить себе, – покачал головой Николас. – Там, куда я еду, он мне не понадобится.
Незнакомка вопросительно посмотрела на него.
– А куда вы едете?
– Далеко. В другую страну.
Она поспешно встала на колени; лицо озарилось внезапной надеждой.
– Возьмите меня с собой! Пожалуйста. Пожалуйста! Я не стану вам обузой. Поверьте, если будет нужно, я могу стать настоящим образцом хороших манер и пристойного поведения. Честное слово! Прошу вас!
Умоляя первого встречного взять ее с собой в неизвестность, девочка, очевидно, совершенно не представляла всю степень неприличия подобной просьбы. Однако Николас не спешил открыть ей глаза. Отчаяние в ее голосе, в этих огромных серых глазах почему то заставило его пожалеть о том, что приходится отказывать ей.
Николас медленно поднял руку и нежно, бережно вытер непослушную слезу, упрямо катившуюся по щеке.
– Боюсь, что не смогу этого сделать, – пробормотал он. В этот момент гнедой скакун, до сих пор послушно выжидавший, пока не придет пора отправиться в путь, поднял голову и начал принюхиваться. Обернувшись, Николас увидел маленького темнокожего человечка, появившегося из за ивовых кустов. На нем была одежда уроженца Индии – полотняная длинная рубаха и шаровары; на голове красовался простой тюрбан.
Заметив его, девочка быстро села, расправляя помятые юбки и снова вытирая платком покрасневшие глаза.
Коротышка, бесшумно приблизившись, поклонился девочке так, что темный лоб едва не коснулся колен.
– Вы ужасно перепугали меня, мисси саиб. Не стоило оставаться так долго в этом незнакомом месте. Эрвин саиб скажет, что я не слежу за вами, а потом изобьет и вышвырнет на улицу, да защитит меня Аллах.
Николас ожидал, что девочка начнет оправдываться, но вместо этого она рассудительно, словно объясняя что то ребенку, ответила:
– Дядя Оливер ни за что не побьет тебя, Чанд. |