— А не много вам… для начала? — вдруг спросил Дундич.

— Ого! Вот это уже мужской разговор! — поворот явно понравился бандиту.

— И где же золото? — допытывался Иван.

Жмуренко хитро прищурил мутные глаза и расслабленно погрозил пальцем.

— Хочешь на мякине провести? Не на такого нарвался! Мне самому палец в рот не клади. Давай по чести: ты получаешь свою долю и катись на все четыре стороны.

Дундичу надоела эта затянувшаяся бессмысленная дуэль. На дворе уже темнеет, в штабе армии бог весть что думают. Нужно кончать! Можно забрать бандитов, отвезти в штаб. Но вдруг здесь не вся банда, кто-то остался за монастырской стеной? Узнав об уходе отряда, оставшиеся приберут золото к рукам и скроются. Нет, нужно дознаться, где золото.

— Хорошо. Принимаю условие. Но где твоя гарантия?

В дальнем конце коридора раздались выстрелы и крики о помощи. Рука Жмуренко поползла к кобуре и тут же опустилась безвольно на колено: в упор на него смотрело дуло маузера.

— Такая твоя гарантия? — укоризненно произнес Иван. — А я поверил.

Вошел Негош и сообщил, что банда обезоружена.

— Ладно, — устало уронил большую голову на руки главарь. — Вижу, что проиграл. Раз вы взяли весь мой отряд, значит, вас больше. — Он поднял лоснящееся мясистое лицо, по которому текли слезы, и прерывисто заговорил: — Но я еще раз, при свидетелях, повторяю, что взял золото и драгоценности в фонд революции.

— Где фонд? — напирал Дундич.

— Пойдемте, покажу, — поднялся Жмуренко.

Главное, выйти из этих стен, решил он. Может быть, кто-то из отряда еще уцелел и, увидев своего вожака, поможет ему бежать? Может, красные, увлеченные подсчетом золотого запаса, ослабят бдительность и ему удастся незаметно ускользнуть за ворота?

Перед дверью на улицу он ускорил шаги. В его пьяной голове родился новый план: он захлопнет за собой дверь, задвинет засов, а красноармейцев во дворе запугает наганом. Нужно создать панику хоть на несколько секунд, чтобы успеть вскочить в седло.

Дундич, заметив, как прибавил шагу пленник, настороженно подтянулся. Не успели они с Негошем переглянуться, как главарь рванулся к двери, захлопнул ее, и тут же на улице прогремел выстрел.

Дундич ударил ногой дверь, она медленно открылась. Возле каменных ступенек лежал Жмуренко, неудобно подвернув ноги, а из ствола винтовки в руках Шишкина еще тянулась белесая струйка дыма.

— Глупый, глупый, — укоризненно сказал командир. — Живым надо было везти в штаб.

— Так он же хотел нас порешить, — растерянно оправдывался Борис. — Выскочил как ошпаренный с лотка — и за наган. Что ж ты, товарищ Дундич, ругаешь меня?

— Надо было не насмерть, — задумчиво проговорил Дундич. — Где теперь золото искать?

Шишкин самодовольно улыбнулся:

— Вот оно, золото, — и указал дарующим жестом на плотно набитые кожаные мешки, притороченные к седлам трех лошадей. — Не ней, казначей…

Хлеб революции

Когда Дундич вошел в кабинет командарма, тот кому-то приказывал по телефону:

— Пришли мне тридцать самых надежных. Дай им пулемет. Положил трубку на рычаг, поднялся навстречу гостю. — Ну, Ваня, хочу я тебе доверить самое главное задание. — Худощавое смуглое лицо Ивана Антоновича засняло. — Повезешь хлеб из Царицына.

Сияние мгновенно слетело с лица Дундича.

— Меня — в обоз? — не мог он скрыть разочарования.