|
Не знаю, о чем он там думал — но ход его мыслей мне не нравился. Слишком лукавым показался мне его прищур. Глава двадцать первая, в которой Ратибор рассказывает Изумрудный Город — это не Канзас, а Канзас — не Изумрудный Город. Страшила Мудрый Оттрапезничав (интересно, почему это мы говорим «отобедать» и «отужинать», но говорить «отзавтракать» как-то не принято? Наверное, потому что завтрак — трапеза быстрая, почти что на бегу), отказавшись от чарки, но выпив три стакана чаю, Ратибор сказал «спасибочки», облизал ложку, засунул ее обратно, за голенище, слегка отодвинулся от стола, и сказал: — По протоколу меня сейчас надо бы в баньке попарить, да спать уложить… (— Ты гля! Он еще не выспался! — прокомментировал Жаб.) — …а только после расспрашивать. Ну, не будем буквоедами. Спрашивайте! — Слова ты такие знаешь… Современные, — с подозрением сказал Ворон. — Мне казалось, что Тридевятое Царство, Тридесятое Государство ближе к старине, к сказочному облику Древней Руси. «Там русский дух, там Русью пахнет»… — Так ведь прогресс! — пояснил Ратибор. — Не век же лаптем щи хлебать, чему-нибудь помаленьку учимся. Языкам заграничным, к примеру, латыньскому, грецкому… Астрологике, то бишь науке о движениях звезд и тел небесных. Хиромантике — научному предсказанию судеб и событий. Арихметике, она же наука счисления, сиречь калькуляции. Антропософии, или же учению о мышлении человеков и прочих разумных тварей… — Это же надо! — сказал Крыс, вылезая из-под стола, — антропософы и в Тридевятое Царство дорожку протоптали! — Конечно, все это очень интересно, — промурлыкал я, — но ты лучше вот что скажи: как ты обратно превратился? А то меня тут обвинили, что я всех и навсегда заколдовал — нет, ты не подумай, я не специально, это так случайно вышло! — а ты так легко расколдовался! — Да! — заорал Жаб, выскакивая из миски на подоконник, а оттуда на стол, и представая перед Ратибором во всей своей клетчатой и разноцветной красе. — И меня расколдуй! Или расскажи Коту, как это делается! — Ах, и меня, а главное, мужа моего! — пробасила Лёня, протягивая Ратибору Чайника. — И маму! — добавил Чайник и звякнул крышкой. Ратибор при виде Жаба позеленел — то ли от испуга, то ли от отвращения, и даже руку поднял (а я приготовился отражать магическую атаку), но, как видно, вспомнил, чем это закончилось вчера, и вовремя остановился. Магионный заряд, готовый уже слететь с его пальцев, стек крупными медленными каплями на пол и остался там такой симпатичной лужицей, понемножку испаряясь. Зато когда Лёня выступила со своим Чайником, Ратибор побелел и отодвинулся от нее как можно дальше. — Ты, паря… Лёня Батькович… Ты не шути так! — О! — восхитился Крыс. — Да не парень я! — со слезами в голосе возопила Лёня. — Ты думаешь, только ты вчера Коту под неумелую лапу попал? И я, и муж мой, и Жаб! — И моя мама! — просвистел Чайник. — Силен ты Кот, однако! — помотал головой Ратибор. — Сразу четверых заворожить! — Пятерых! — булькнул Чайник. — Опять про мою маму забыли! — Ты, Борис, нам зубы не заговаривай! — квакнул Жаб. — Ты давай, расколдовывай! — Отставить! — с совершенно сержантскими интонациями каркнул Ворон и переступил с лапы на лапу. — Вопросы теоретического характера мы будем обсуждать потом, частным порядком. |
