Расщелина встретила незваных гостей мерной капелью. Вода струилась по замшелым камням, просачивалась сквозь трещины. Воздух был холодным и сырым. Конан сразу же подставил руку под падающую каплю и собрался слизнуть влагу с ладони, но Горкан резким движением ударил его под локоть. Конану с трудом удалось преодолеть желание проткнуть кешанца мечом.

— Ты что? — вместо этого сдавленно спросил киммериец.

— Подожди, — ответил Горкан. — Вода может быть ядовитой. Подойдем к колодцу, увидим.

По мнению Конана, увидеть, ядовита вода или нет, довольно сложно, если яд прозрачен, а капающая и струящаяся вокруг вода была совершенно прозрачна. Так что оставалось неясным, чем им может помочь созерцание колодца.

— Вода — это жизнь, — сказал Конан. — А жизнь — это всегда риск. Пока ее не попробуешь, не узнаешь.

— Все же не советую, — ответил Горкан. — Думаю, позже ты поймешь, что я был прав. Время рассудит нас. Причем, очень скоро.

Из глубины расщелины раздался жуткий стон, заставивший киммерийца вздрогнуть всем телом. Вокруг Горкана заклубился туман. Плотный туман, больше похожий на слипающиеся хлопья снега, молочно-белую пургу долгой асгардской ночи. Он ворочался, словно живое существо, потревоженное во сне.

— Горкан! — окликнул Конан, но поздно.

Кешанец полностью вошел в туман и перестал быть виден. В тумане заплясали языки холодного пламени. Снова послышался ужасный стон. Конан крепко сжал оружие и бросился на помощь.

Прикосновение странного тумана было как прикосновение лягушки: скользкое, подвижное, мертвенно-холодное. Лезвие меча с шелестом чертило в тумане петли. Серые тени на фоне белизны появились впереди и метнулись к киммерийцу. Он поймал первую тень на острие меча и почувствовал, что тень не бесплотна. Меч словно вошел в густую болотную жижу. Раздалось хлюпанье, и из тени брызнули темные струи, прожигая туман. Другие тени замешкались, и это дало Конану возможность собраться с силами и атаковать. Страх перед неизвестным прошел. Киммериец теперь понял, что имеет дело со смертными существами, и рьяно взялся за дело. Он стремился вперед и рубил направо и налево, не позволяя ни одной тени дотянуться до себя. Туман быстро редел.

Твари, напавшие на Конана, оказались похожи на черных пиявок. Даже расчлененные, они пытались доползти до ног киммерийца. Конан давил их, и чернильная плоть растекалась по полу. Лезвие меча дымилось от густой темно-синей крови.

Когда последняя летающая пиявка была разрублена и раздавлена, еще одна тень метнулась в направлении Конана. Он уловил движение краешком глаза и резко развернулся, опуская меч. Сталь зазвенела о сталь.

— Осторожнее, я же просил, — спокойно сказал Горкан, сдержав удар оружия киммерийца.

Меч чернокожего тоже дымился от темно-синей крови.

— Я не заметил тебя, — заявил Конан.

— Ты неплохо владеешь этой игрушкой, — сказал кешанец. — Мы пришли. — Он показал острием меча на бесформенную, как показалось сначала Конану, ледяную глыбу. — Вот колодец.

Здесь было самое широкое место в расщелине. Глыба, размером со слона, покоилась на основании из каменных квадратных плит. По основанию вилась затейливая надпись на смутно знакомом Конану языке. Кажется, он видел похожие надписи на стенах кемийских гробниц в городе мертвых.

Снова раздался тот самый стон, который Конан слышал, перед тем как вступить в туман. Ледяная глыба зашевелилась. Она вовсе не была бесформенной. Несколько мгновений она напоминала толстую и короткую свечу, оплывающую от жара, потом наверху обозначились два круга. Они лопнули, как пузырь в болотной жиже, и на пришельцев взглянули огромные белые с черными зрачками глаза.