При подготовке своих «Сочинений» к новому, третьему изданию (М., 1869), Тургенев, учтя мнения критиков и суждения знакомых, коренным образом переделал рассказ об обстоятельствах смерти Вязовнина. Он сохранил в ней характер случайности, но еще более усилил ее нелепость: гибель от несчастного случая во время плавания на пароходе писатель заменил гибелью в Париже на дуэли с французским офицером из-за случайно встреченной женщины. 13(25) января 1869 г. Тургенев просил П. В. Анненкова: «…прочтите в „Двух приятелях“, как я переделал конец Вязовнина». По-видимому, Анненков длительное время никак не реагировал на эту просьбу Тургенева, так как 20 декабря 1869 г. (1 января 1870 г.) последний снова напоминал ему: «Прочтите в новом моем издании новый конец „Двух приятелей“; Вы, может быть, улыбнетесь».

Черновой автограф прибавления (заключительной главы) к повести «Два приятеля» представляет собой рукопись в два столбца: одна половина листа — основной текст, другая — приписка и исправления. Количество различных авторских исправлений в тексте возрастает к концу главы. Особенно много варьируются детали в сцене смерти Вязовнина. Правка носит в основном стилистический характер. На л. 1 вдоль правого поля написан текст предисловия ко второму изданию романа «Дым». В автографе Вязовнин один раз назван ошибочно Литвиновым. Беловой автограф этой главы является наборной рукописью, имеющей лишь очень незначительные отклонения от печатного текста.

Новая редакция рассказа о смерти Вязовнина, введенная в издании 1869 г., не была замечена современной критикой, но вызвала ряд противоречивых суждений в посмертной исследовательской литературе о Тургеневе. Так, В. П. Буренин находил, что новый вариант конца повести свидетельствует о тщательности, с которой Тургенев работал над своими произведениями.

«В прежнем виде, — писал Буренин, — смерть Вязовнина являлась обстоятельством, мало имеющим отношение к смыслу повести: нечаянно упасть с парохода и утонуть может каждый человек, с каким угодно, даже самым сильным характером. Но умереть так, как умирает Вязовнин в позднейшем дополнении к повести, мог только < …> бесхарактерный российский интеллигент и бесцельный скиталец по любезному его сердцу Западу. Нелепая дуэль Вязовнина с каким-то французским забиякой < …> прибавляет новую и чрезвычайно характерную подробность к обрисовке шаткой натуры Вязовнина и художественно доканчивает образ, созданный Тургеневым» (Буренин В. Литературная деятельность Тургенева. СПб, 1884, с. 65, 66).

В повести «Два приятеля» рассказ о дуэли Вязовнина «можно принять за убийственную сатиру над французами, по крайней мере, военного сословия», — писал Ив. Иванов (Иванов, с. 174).

Наконец, А. Мазон высказал мысль о том, что первый вариант окончания «Двух приятелей», «несмотря на то, что здесь введен обыкновенный несчастный случай, не лишен поэзии и своеобразного величия». С точки зрения французского исследователя, Тургенев «заменил романтическую концовку обыденным случаем из отдела происшествий», ибо всегда «писатель-реалист как бы борется с проникшими в его произведения литературными штампами, по его мнению слишком банальными» (Мазон А. Парижские рукописи И. С. Тургенева. М.; Л.: Academia, 1931, с. 37).

Была отмечена критикой и связь некоторых персонажей повести «Два приятеля» с героями других произведений Тургенева. О том, что из Заднепровской «должна в будущем развиться Евдоксия Кукшина» (в «Отцах и детях»), — писал Ив. Иванов (Иванов, с. 175; см. также: Истомин, с. 107). О «превращении» Карантьева, талантливой натуры, певца и плясуна на зависть всем цыганам, в Веретьева из «Затишья» указал тот же критик (см.