|
— Да, папа, капитан Гроулер действительно не так неотесан, как кажется. Совершенно невероятно! Даже поверить не могу! — Кэрри, следи-таки за речью! — пожурил ее отец, после чего, довольно улыбаясь, пояснил: — Перед тем как вы помогли нам открыть дверь, я уверил дочь, что вас не шокирует наше оригинальное убранство, а она была со мной не согласна. Как видите, прав оказался я. Я убедился, что вы — неординарная личность, едва только вас увидел. — Вот как? — удивился я. — И что конкретно убедило вас в моей неординарности? То, чем я занимался за углом собственного дома и что вы успели заметить в ваш бинокль? — Да будет вам дуться по поводу того курьезного эпизода, — сконфузился Наум Исаакович. — Все мы люди, с кем не бывает? Нет, капитан, ваша неординарность кроется прежде всего здесь. — Он коснулся пальцем своего тронутого сединой виска. — Где ваш ключ, позвольте спросить? — Оставил дома. Какая от него сегодня польза? — И что вы чувствуете, разгуливая по улице без инфоресивера? — То же, что и если бы, простите, вышел без штанов, — честно признался я. — Но тем не менее вы не паникуете, как любезная Гертруда и тот грубиян на стоянке инскона? — Я не привык паниковать, даже когда знаю, что проигрываю игру. Так что мертвыми инфоресиверами, виртуальными дворецкими и прочими членами их издохшей компании меня подавно не напугать. — Но ведь их отказ тоже может причинить травму — душевную, — возразил Кауфман. — Понятия не имею, о чем вы. Реалер не может позволить себе такую роскошь — страдать от душевных травм, — пояснил я. — Душевные страдания игрока могут испортить игру всей команды Когда-то мне крепко вбили в голову одну простую истину душа — не конечность, поэтому душу нельзя травмировать. — Занятная философия. — Папа, не спрашивай капитана Гроулера о чуждых ему вещах, — перебила отца Кэрри, но дядя Наум ее не послушался и терпеливо разъяснил: — Под душевными травмами я предполагал то, что вы наблюдали у встреченных вами утром людей. Разве вы не заметили странностей в их поведении? — Еще бы не заметил! — подтвердил я. — Так, значит, все они… травмированные душой? А я-то решил, что они просто сбрендили Бегают, суетятся, психуют… Чего, спрашивается, психовать? Один черт, рано или поздно все образуется. — Нет, я таки потрясен вашим самообладанием! — покачал головой Наум Исаакович. — Кстати, о нем и идёт речь. Железное самообладание — редчайшее в наше время явление! Жуткий анахронизм! До встречи с вами мне еще не доводилось сталкиваться с человеком, имеющим такую выдержку. Надо полагать, это у вас профессиональное качество, без которого в спорте просто не выжить. И прекрасное качество, замечу. В ваших глазах, движениях, манерах есть что-то такое… такое… — Звериное, — подсказал я, поскольку знал капитана Гроулера куда лучше, чем кто-либо из сидящих в комнате. — Именно! — поднял палец Кауфман. — Но в хорошем смысле этого слова. Звериное, природное, естественное… То, что всегда помогало людям выживать в трудные времена. В вас это состояние выражено особенно сильно Вам известно что-нибудь о войнах начала эры Сепаратизма? — Немного. |
