Из инструкции создается впечатление, что великий князь вообще не умел себя вести в обществе, и приставленные к нему придворные не знали, как с ним справиться на людях. Он был для них вечным стыдом и огорчением. Когда же Петр III занял престол, то стал таким стыдом для всей России. И если далеко не все подданные это понимали, поскольку не видели государя вблизи, то двор, гвардия и высшее чиновничество, постоянно пребывавшие в Петербурге, насмотрелись на выходки «голштинского урода» достаточно. Именно неумение себя держать погубило племянника Елизаветы Петровны, а политические следствия не замедлили явиться.

Уважая других, монарх в первую очередь должен был вызывать в людях уважение к себе. Не будучи личностью, очень трудно заметить личностей вокруг. Не испытывая должного почтения перед собственной персоной или хотя бы перед тем высоким положением, на которое вознесла тебя судьба, нет причин чтить оставшихся внизу. От них можно требовать повиновения, но не преданности. На примере мужа Екатерина хорошо усвоила эти истины.

Елизавете Петровне часто ставят в вину изоляцию малого двора. Замкнутый, удаленный образ жизни великокняжеской четы под неусыпным, прямо-таки полицейским надзором графини Марьи Чоглоковой объясняют обычно политическими причинами. Елизавета боялась соперничества с наследником и тех заговоров, которые постоянно заваривались в его пользу при дворе. К этому правильному утверждению стоит добавить одну бытовую подробность. Императрица, видимо, стеснялась Петра, избегала приглашать на большие собрания, показывать иностранцам. Вместе с мужем оказалась заперта в четырех стенах и великая княгиня. Затворническая жизнь, необходимость испрашивать августейшее разрешение на все вплоть до прогулок по парку только ухудшили состояние Петра Федоровича, от безделья он зверел и дичал. Екатерина же сумела с пользой употребить бесконечные часы одиночества. С детства пристрастившись к чтению, она знала, чем себя занять.

Уже тогда ее характеристики в депешах иностранных дипломатов резко контрастируют с описанием мужа. «Великая княгиня достойна супруга более любезного и участи более счастливой, — писал Финкенштейн. — Лицо благородное и интересное предвещает в ней свойства самые приятные, характер же сии предвестья подтверждает. Нрав у нее кроткий, ум тонкий, речь льется легко; сознает она весь ужас своего положения, и душа ее страждет; как она ни крепись, появляется порою на ее лице выражение меланхолическое — плод размышлений… Порою молодость и живость берут свое, однако же осмотрительности у нее довольно, и великому князю пожелал бы я держаться столь же осторожно… Нация любит великую княгиню и уважает, ибо добродетелям ее должное воздает».

«Бедный деспот»

Казалось бы, такая мать должна была позаботиться о воспитании сына. Слепить его по своему образу и подобию. Однако жизнь сложилась иначе. Было бы неверно считать, что Павел получил столь же дурное воспитание, как и его отец. Напротив, об образовании наследника очень пеклись с первых шагов. Елизавета Петровна стала для него доброй и нежной бабушкой. В качестве наставника к нему был прикомандирован один из умнейших и образованнейших людей своего времени — Никита Иванович Панин, будущий знаменитый дипломат и составитель первого проекта конституции России. Мягкий, либеральный, служивший за границей, знавший цену куртуазному обхождению и хорошим манерам, он должен был благотворно влиять на мальчика. Мать, взойдя на престол, пригласила к Павлу лучших учителей, она даже просила Даламбера занять место педагога при царевиче, но знаменитый философ отказался.