Александр также остался доволен Наполеоном, покорён его талантом и умом, способностью привязывать к себе собеседника и его образной речью. Потом он признавался французскому дипломату Савари, что все его предубеждения по отношению к Наполеону были рассеяны после беседы с ним, продолжавшейся три четверти часа. Но, кажется, русский дворянин всё-таки переиграл корсиканца. Потом своё дипломатическое преимущество над императором французов царь покажет ещё не раз.

Дипломатическое противоборство «русского сфинкса» с корсиканским диктатором продолжилось на встрече в Эрфурте и до крайности обострилось в будущем. Ярким примером того, как Александр I по всем статьям переиграл Наполеона на дипломатическом поле, является эпизод с выбором в наследники шведского престола маршала Ж. Б. Бернадота и князя Понте-Корво. Как хорошо известно, предложение стать наследником короля Карла XIII французский маршал получил непосредственно от самих шведов, но Наполеон отпустил Бернадота в Швецию, надеясь сделать из этой страны послушного вассала и союзника в предстоящей войне с Россией.

Как покажут события, Наполеон свои планы относительно Швеции строил на песке. Во-первых, он недооценил самого князя Понте-Корво, который отнюдь не был настроен на то, чтобы в качестве наследника шведского трона продолжать таскать для Наполеона каштаны из огня. Быть маршалом императора — это одно, а стоять во главе государства — это совсем другое. Он и года не продержался бы на шведском троне, если бы не проникся духом уважения к стране, игнорировал бы её национальные интересы и остался марионеткой Франции. Так что если принимать корону Швеции, считал князь, то нужно становиться настоящим королём.

Во-вторых, Наполеон не учёл роли, которую во всём этом сыграл русский царь Александр I. В Петербурге уже поняли, что союз с Парижем продержится недолго и что Наполеон уже готовится к новой большой войне с Россией. Скромный советник русского посольства по финансовым вопросам К. В. Нессельроде (1780–1862), будущий министр иностранных дел и канцлер, проявил незаурядные способности разведчика и наладил получение регулярной и чрезвычайно важной информации от самого ценного русского агента — Ш. М. Талейрана. Используя информацию, получаемую от Талейрана и своих военных агентов в Париже, Александр I вступил в контакт с Бернадотом и стал всячески помогать ему в утверждении на шведском престоле. Усилия русских дипломатов и разведчиков не пропали даром — Швеция стала надёжной союзницей России.

В дипломатии нужны не только лицемерие и обходительность, но и твёрдость принципов. Этим качеством Александр I обладал в полной мере. Когда в 1806 году австрийский посол в Петербурге генерал Максимилиан Мерфельдт (1766–1814) стал «шалить» и сообщать в Вену неточные или ложные сведения о положении в России, что поощряло профранцузскую партию при венском дворе, Александр I принял немедленные и кардинальные меры: он попросил Вену отозвать Мерфельдта из России и назначить другого посла.

Твёрдость принципов у нашего царя разумно сочеталась с гибкостью, о чём свидетельствует следующий эпизод. Александру в наследство от отца достались натянутые отношения со своим свояком, королём Швеции Густавом IV Адольфом. Виноват в этом был Павел I, поссорившийся со своим шведским братом. Кроме того, Густав IV Адольф был человеком щепетильным, его отец, король Густав III, был убит, как и Павел I, в результате заговора, и он относился к Александру I с большим подозрением и недоверием, справедливо рассматривая его как соучастника убийства своего отца.