Положение с дипломатическими окладами к XX веку изменилось мало, хотя жалованье стало теперь для многих дипломатов единственным источником доходов. В 1904 году большинство служащих Министерства иностранных дел не имели никакого состояния, то есть недвижимости. Дипломатам конечно же платили больше, чем в среднем по России, но, тем не менее, даже дипломаты уровня посланника, не имея иных, кроме жалованья, источников дохода, нередко не располагали достаточными средствами для обеспечения старости, а в случае их смерти министерство хлопотало о пенсии их вдовам и детям. Всё это и объясняет отсутствие при приёме на работу в МИД имущественного ценза.

«Табель окладов по заграничным постам», введенный в употребление в начале XX века, по-прежнему был дифференцирован по странам: жалованье посланника в Австрии составляло 39 200 рублей плюс добавка на почтовые расходы 1016 рублей в год, в то время как его старшие секретари получали 2940 рублей в год, а консул в Триесте — I960 и 350 рублей в год на почтовые и канцелярские расходы. В Лондоне посол получал соответственно 49 000 и 2540 рублей, его советник — 6233, а младший секретарь — 3733 рубля, консул на Мальте — I960 рублей в год; в Копенгагене оклад посланника составлял 18 669 и почтовые — 635 рублей, в Пекине (министр-резидент) — 14 700, а в Берлине (посланник) — 31 115 и 1905 рублей в год.

При многих посольствах и миссиях, в зависимости от наличия в стране значительной колонии подданных Российской империи, учреждались церкви, которые содержались на казённый счёт. Так, в Вене находился протоиерей с жалованьем в 2524 рубля, ему помогали дьякон, который получал 1000 рублей, причетник с окладом в 635 рублей и двое певчих, тоже получавших по 635 рублей в год. В Копенгагенской и Стокгольмской церквях было по одному священнику с окладами по 2000 рублей каждый и по два причетника, получавших по 635 рублей в год. В Риме службы справлял архимандрит (2000 рублей), дьякон (1000 рублей) и два причетника (по 635 рублей), а при консульстве в Харбине достаточно было содержать священника за 2000 рублей и причетника за 800 рублей в год.

Кроме сметы на содержание посольства правительство России выделяло средства на так называемые чрезвычайные расходы, куда входили издержки на переезды курьеров и командировки дипломатов, банковские, почтовые и телеграфные расходы, наём и ремонт служебных зданий и прочие непредвиденные траты. Отчёты о чрезвычайных расходах представлялись в Центр трижды в год: в январе, мае и сентябре — и назывались январской, майской и сентябрьской третью.

Из финансовых отчётов посла в Париже барона А. П. Моренгойма (Моренгейма) явствует, например, что чрезвычайные расходы посольства, согласно январской трети, составили 40 408 франков 55 сантимов, из которых 1901 франк 85 сантимов подлежали возврату в МИД из других ведомств. Интересно отметить, что в отчёте проходит выдача денег «Мануйлову на известное Императорскому Министерству употребление» в размере I860 франков. Получатель денег — И. Ф. Манасевич-Мануйлов (1869–1918), журналист, авантюрист и аферист, втёршийся в доверие к министру внутренних дел В. К. Плеве и устроивший себе как чиновник департамента полиции командировку в Париж для борьбы с революционерами. Всего на чрезвычайные расходы императорскому посольству в Париже было выделено около 100 тысяч франков.

Особой — секретной — статьёй проходили деньги «для выдачи на известное Его Императорскому Величеству употребление», то есть либо на выдачу вознаграждения тайным агентам и информаторам, либо на так называемые «цифирные», то есть шифровальные дела и на содержание «чёрного кабинета». Что касается последних, то для этого в Департаменте личного состава и хозяйственных дел был заведен специальный журнал, в котором аккуратно регистрировались все ежемесячные выдачи сотрудникам шифровального отдела определённой суммы денег.