Силуэт белой церкви — скорее эскиз, чем оконченная картина. Он четко рисуется на возвышенности над речкой Скалбой. Старая дорога проходит рядом с церковной оградой. Это верный признак древней топографии. У дороги — похожая на пасхальный кулич часовня, где можно поставить свечку святому Сергию, прежде чем вступить на вторую половину пути к его обители.

Желая придать храму стройный вид (а может быть, выполняя волю заказчика или следуя формам прежнего храма), неизвестный архитектор воспользовался архаичной для своего времени композиционной схемой «восьмерик на четверике». Она была характерна для «московского барокко», расцвет которого приходится на конец XVII столетия. Однако присущий «московскому барокко» декор никак не вязался с классическими портиками нижнего яруса храма. Возможно, именно это противоречие и заставило строителей вообще отказаться от отделки восьмерика. В итоге храм получил довольно странный архитектурный облик. Впрочем, такая «смесь французского с нижегородским» — довольно обычное дело для провинциальных храмов времен Александра I.

Автор первого и, кажется, единственного историко-архитектурного путеводителя по Троицкой дороге М. А. Ильин о Благовещенской церкви говорит без восхищения: «Формы всех частей храма далеки от изящества, они словно вытесаны топором из огромных кусков какого-то материала непритязательным мастером, возможно, впервые взявшимся за столь ответственное дело» (66, 17).

Однако задача автора любого путеводителя отчасти сходна с задачей купца: всячески хвалить, а не бранить свой «товар». И потому Ильин спешит перейти к достоинствам храма, которые он видит в его типичности, в «обнаженности» как замысла, так и форм. Он замечает, что Благовещенская церковь может служить наглядным примером известного в истории русской архитектуры явления — так называемого «провинциального запоздания».

Увы, Ильин здесь абсолютно прав. Заурядность гораздо более типична, чем оригинальность. И «провинциальное запоздание» входит в тот милый нашему сыновнему сердцу набор нелепостей, которым украшен любой провинциальный русский город…

Внутри Благовещенской церкви — четырехстолпная трапезная с низкими сводами и высокий светлый летний храм. В трапезной устроены приделы: в честь Покрова Богородицы и во имя святителя Николая.

Стены покрыты толстым слоем масляной живописи. Росписи выполнены в 1947 году в связи с возобновлением богослужения в храме, закрытом в 1939 году (135, 456). Качество этой живописи оставляем без комментариев.

В ограде храма, близ алтаря, — позеленевшие от времени белокаменные надгробия. Возле ворот приютилась старая часовня. К югу от храма темнеют кроны лип и берез. Под деревьями — сельское кладбище с ржавыми оградками, покосившимися крестами и шелухой пасхальных яиц…

На противоположной от церкви стороне дороги — рассевшийся от старости каменный дом с рустованным фасадом. Еще недавно здесь была почта. Вероятно, это и есть старая почтовая станция (или ее часть), видавшая в своих стенах едва ли не весь сонм великих людей императорской России.

Русский Йорик

В Братовщине жил и умер один из трагических персонажей русской истории XVIII века — князь Михаил Алексеевич Голицын по прозвищу Квасник. Внук знаменитого фаворита царевны Софьи Василия Голицына, он родился в 1697 году, когда семья находилась в ссылке на Севере. После кончины Василия Голицына в 1714 году семья была возвращена ко двору Юный Михаил Голицын был послан Петром Великим за наукой в Европу. Он учился в Сорбонне, жил в Италии, тайно женился на итальянке и даже принял католичество.