Читаем в мемуарах юнги второго набора (всего было пять наборов — три военных и два послевоенных) Алексея Ивановича Сапожкова: «По утрам перед построением на завтрак, пока позволяла погода, в лесу вокруг землянки собирали чернику и голубику и съедали собранные ягоды за завтраком. Перед обедом нам в миски наливали отвар хвои. Это помогало восполнить запас витаминов. У многих был авитаминоз, и опасались цинги. До этой болезни дело не доходило, но у меня и других ребят кровоточили десны. Дело в том, что на Соловки продукты завозили раз в году и овощи были в основном сушеные».

Особое место в штатном расписании СШЮ занимал банный день.

Соловецкий юнга второго набора Борис Владимирович Давыдов рассказывал, что помывка происходила в Белецкой бане недалеко от кремля. За 20 минут необходимо было помыться самому и постирать белье, после чего горячую воду выключали. Естественно, что не всем удавалось справиться с этой задачей в отведенное время. А между тем на выходе из бани стоял старшина и проверял, постирано ли белье (всего у юнг было два комплекта). Если нет, то в свободное от учебы и нарядов время юнга был обязан выстирать белье, но уже в озере, а зимой в проруби, до следующего банного дня.

«Умывались и стирали белье в близлежащем озере, — вспоминает юнга первого набора Владимир Ефимович Порабкович. — От холода в воде коченели руки, все тело пробирала дрожь. Сушили нательное и постельное белье на морозе. На кострах кипятили нижнее белье в котлах с добавлением дезсредства. Несмотря на все трудности, массовых заболеваний удалось избежать».

В 1943 году количество юнг на острове значительно возросло, и было принято решение перевести мотористов и электриков в кремль, где в процессе обучения можно было использовать базу УО СФ.

Из воспоминаний юнги первого набора Анатолия Николаевича Прорешенко: «Меня зачислили в четвертую роту, в 53-ю смену. Наша рота была расквартирована в отдельном двухэтажном здании Кремля. На первом этаже были учебные классы, на втором — кубрики, спортзал. Мы всё вычистили, вымыли, побелили и покрасили. В роте было десять смен по двадцать пять будущих корабельных специалистов. В восьми сменах готовили артэлектриков, а в двух — торпедных электриков».

И еще одно воспоминание юнги второго набора Владимира Федоровича Порожнякова: «Очень интересно проходили практические занятия по легководолазному делу в доке за Кремлем. По очереди спускались под воду, осматривались, подавали сигналы по тросу, закрепленному на поясе. Случались и курьезы. Снаряжение рассчитано на нормальных взрослых людей, а юнги — мальчики. Если костюмы были как-то подогнаны для нас, то балласт был тяжеловат и свободно болтался на наших тощих плечах. И когда, нагибаясь под водой, юнга терял груз, его выбрасывало на поверхность вверх ногами».

Общаясь с бывшими соловецкими юнгами, мне не раз приходилось слышать и о чрезвычайных происшествиях в ШЮ. Так, например, в 1944 году юнги из Савватиева подняли бунт, разгромили столовую, требуя более качественного питания. Там же, в Савватиеве, юнги взломали скитскую библиотеку (чудом сохранившуюся) и порвали древние кожаные переплеты, а сами книги утопили в арестантской уборной. Также И. А. Титов рассказывал, как они с друзьями самовольно ушли под парусом в море и чуть не погибли, на их поиски был брошен спасательный отряд УО Северного флота.

Конечно, наказания следовали, потому что поддержание дисциплины на острове было первоочередной задачей командования как Учебного отряда, так и Школы юнг. В частности, в учебном корпусе в кремле был подземный каземат, сохранившийся со времен Соловецкой Тюрьмы Особого Назначения и используемый как карцер. Максимальное время содержания провинившихся было два часа. По воспоминаниям юнг, наказания всегда носили осмысленный характер и никогда не были результатом произвола старшин, воспитателей и командиров.

Общение с бывшими юнгами, а также анализ источников дают возможность оценить социальный статус питомцев Соловецкой школы юнг.