Здорово, правда? Фраза тысячелетней давности, которую полностью можно вставить в текст служебной характеристики, например, офицера советской разведки.

Практически до нас дошло очень много текстов саг, написанных грамотными викингами и монахами. (Кстати, большинство ценных свитков, на которых были записаны саги, хранится в архивах Копенгагена.) Эти средневековые повести на протяжении многих мрачных столетий были единственным достоянием народа, стоявшего на краю гибели и черпавшего из них веру в себя и в будущее своей нищей страны.

С XI века до 1550 года в стране господствовала католическая церковь, а новое лютеранское течение с трудом пробивало себе дорогу, наталкиваясь на принципиальную верность исландцев тому, что они однажды приняли для своей души. Имена католических епископов Эгмунда Паульсона и Йоуна Арасона, боровшихся против «выкорчевывания из людских сердец» истинной веры, знает теперь каждый школьник. Новая религия навязывалась силой датчанами из Копенгагена и потому воспринималась особенно остро и неприязненно.

Конечно, исландцы из-за суровых условий, в которые их поставила природа, не сумели создать шедевров архитектуры, музыки, живописи или скульптуры, равные по своему значению, например, итальянским или французским. Естественно, длительное время оставаясь в своем развитии в стороне от «столбовой дороги цивилизации», Исландия была обречена на провинциальный образ жизни и мышления. Исландцы — это нация рыбаков и крестьян. Но можно смело утверждать, что в литературе исландцы оставили свой весомый и неповторимый след. И не столько выдающимися и потому единичными именами типа X. Лакснесса, сколько своим массовым участием в ней.

Дело в том, что почти каждый исландец — в душе либо поэт, либо прозаик. При этом он не стремится заниматься этим профессионально, чтобы зарабатывать литературным трудом себе на жизнь. Исландец сочиняет сагу, балладу или риму (поэму) просто для выражения своих чувств. Вместо литературных салонов и клубов он пользуется любой сходкой — крестинами, свадьбой, собранием фермеров или рыбаков, для того чтобы выразить свою потребность в самовыражении и на людях заявить о своем мастерстве. Во всяком случае, так было до недавнего прошлого, до наступления т. н. массовой культуры, которая, к сожалению, коснулась и этого провинциального уголка Европы. У исландцев было принято устраивать специальные поэтические состязания — нечто похожее на описанное И. С. Тургеневым в рассказе «Певцы». Случалось, иной литератор-самоучка должен был совершить длинный путь чуть ли не через всю страну, чтобы «сразиться» с каким-нибудь признанным скальдом, мастером баллады.

Формы и размеры исландского стиха настолько разнообразны и сложны, что они требуют особого исследования. Взять, к примеру, хотя бы стих сльехтюбенде — хореическое четверостишие с аллитерацией пятого и седьмого слога первой и третьей строки с первым слогом соответственно второй и четвертой! (Уфф!) После этого становится понятным, почему лауреат Нобелевской премии X. Лакснесс обратил на себя внимание публики уже в шестнадцатилетнем возрасте, когда он написал свой первый роман.

Если исландец не сочиняет, то все равно является большим ценителем и знатоком поэзии. Душа всех северных народов скрыта в исландских сагах, утверждают сами исландцы.

Двести тысяч исландцев — это население одного такого города, как Елец или Таганрог, поэтому немудрено, что они почти все знают друг друга. Для этого не обязательно быть знакомыми и встречаться хотя бы время от времени. Информация о людях содержится в самой фамилии исландца или исландки, а вернее — в их отчестве, ибо их фамилии, как и в России, в большинстве своем и по форме, и по происхождению являются отчествами.