Она вспомнила, как Кирилл посмеивался над забавным словом «пендельтюр» из Строительного словаря, означающим дверь, которая открывается в обе стороны. Даша теперь почти не сомневалась, из какого действия оно произошло. Все тот же двуликий Янус ждал ее в организациях входов и выходов. Уклончивые отказы – потаенные пендели, вальяжные ухмылки: «Киндер-сюрприз?» – и вычеркнутые надежды в убывающем списке. Самое противное – искательные нотки Кисы Воробьянинова, неожиданно уловленные в собственном голосе. Все это неотвратимо приближало Дашу к тихой истерике. Приливы нервного смеха подстрекали сфиглярствовать с порога: «Мсье, жё не манж па сис жюр…» Поэтому в следующую приемную – директора картинной галереи – Даша зашла с непроницаемым лицом. Отдав долг приветствию, сообщила:

– Я беременна и многодетна, но мне необходима работа. Я по объявлению.

Дерзкое откровение претендентки на должность технички повергло мужчину в шок встречной искренности, и он по инерции не соврал:

– Беременные и многодетные нам не нужны.

– Вы знаете, что вы сволочь? – вежливо сказала Даша, нечеловеческим усилием сдерживая порыв плюнуть ему в лицо.

Начальник словно почувствовал – откинулся на спинку кресла, хотя сидел достаточно далеко… И захохотал.

Даша опустилась на не предложенный ей стул. Сил осталось ровно столько, чтобы подавить клокочущее у горла рыдание.

– Хорошо, – придушенно кашлянул мужчина, вытирая платком глаза. Его потряхивало от спазмов смеха. – Хорошо! Я, разумеется, порядочная сволочь, но, пожалуй, возьму вас на работу… правда, махать тряпкой вам будет тяжело… А гардеробщицей согласны? Разница в зарплате небольшая.

– Да, конечно, – пробормотала Даша.

– Ну вот и прекрасно, – директор ободряюще кивнул. – Идите оформляйтесь.

– Спасибо.

Он спохватился:

– С праздником вас!

Даша мысленно возблагодарила девушку из Центра занятости и предыдущий список пендельтюров. А также Януса и Кису, тайными тропами судьбы (случая?) приведших-таки ее не в какое-нибудь беспорядочное заведение, а в спокойную, возвышенную обитель искусства. Сюда она выйдет после праздника на работу с законным правом получить через полтора месяца декретные.

Взглянув на часы, Даша тронулась в школу – как раз заканчивались уроки.

– Мам, ты будешь работать в музее?! – вскричал Владик, еще мчась по школьной дорожке. – Ура-а-а!

Даша с улыбкой повернулась к дочери:

– Успела сказать?

– Ага, по телефону. Что, нельзя?

– Папе пока не говорите.

Падая на заднее сиденье, Владик выдохнул:

– Там живопись?

– И графика.

– Круто!

– Сядь смирно, – скомандовала Маринка, – пристегнись. Сейчас заедем на базар.

– Подождете в машине, хорошо? Я недолго, – Даша притормозила на удобной стоянке, где как по волшебству освободилось место. Везучий день.

Цена приглянувшегося на крестьянском рынке говяжьего фарша была не высокой, а просто возмутительно высокой.

Торговка в нечистом белом халате с вопросительным интересом приподняла бровь в сторону вероятной покупательницы. Мощную шею тетки охватывал выбившийся из-под халата край сине-зеленого, как павлиньи перья, шарфа.

– Свеженький, только что накрутили, – елейно прорекламировала она.

Скроив простецкую мину, Даша разглядывала полоску переливчатой ткани.