— Ты серьезно, ма? Три месяца тебе кажется недостаточным сроком для более близких отношений?

— Семочка, что ты говоришь? — опять всплеснула руками бабушка. — Это же безнравственно! Ей тогда едва минуло пятнадцать, она еще школьницей была, ребенком! Это тебе не нынешнее ужасное время, когда на улице молодежь целуется прямо у всех на глазах.

— Дайте мне рассказать, — обиделась на них мама.

— Извини, мамуля, — встрепенулся Семен, — я просто пока не вижу ничего драматического в твоей истории.

— Я его бросила, вот тебе и драма.

— А за что?

— Да мы с ним все эти три месяца ругались почти на каждом свидании, — махнула рукой мама.

— Правда, что ли? Что-то на тебя это не похоже, — удивился сын.

— Да я и сама не знаю, с чего это мы с ним ссорились каждый раз? То он мои новые босоножки обругал. Помнишь, мамочка, такие плетеные — синие с белым? То часы забрал поносить на два дня, а взамен свои подсунул, неработающие. Говорит: «Смотри, какая красивая картинка на циферблате. Ну и что, что не работают? Зато ни у кого таких нет…». Потом мои часики, правда, вернул. То ему мои губы не нравятся — говорил, что у меня вид надутый, нижнюю губу оттопыриваю. То глаза у меня слишком большие, чего это я таращусь на всех подряд. И почему булку на улице ем — неприлично жевать у всех на виду. А я голодная была, булку себе купила.

— Бедняжка, как ты все эти придирки выдерживала?

— Говорю — красивый был, любила я его.

— Ну и когда же твое терпение лопнуло?

— Да когда через три месяца он вдруг вздумал меня поцеловать. Я так возмутилась! Думаю — вот бабник! Гуляем всего-то ничего, а он такой развратный тип, с поцелуем уже лезет. И ушла от него. Сначала когда он со своим поцелуем полез, я его сильно толкнула. Он так и свалился со скамейки. Я расхохоталась и убежала. Правда, потом плакала, жалко его было. Но уж все — бросила, так бросила. — Мама помолчала, перенесясь мыслями в свою далекую счастливую юность. — И за что я его только любила? — спросила она себя с недоумением.

— А я тебе говорила, — назидательно произнесла бабушка, — не стоит он твоей любви. Будешь вспоминать когда-нибудь и удивляться сама себе.

Семен опять расхохотался, потому как бабушка не упускала случая повоспитывать свою престарелую дочурку и припоминала все ее малейшие промашки. Память у нее была превосходная. Она помнила не только ошибки молодости своей дочери, но и всех ее кавалеров по именам и по годам. В отличие от мамы, которая в них все время путалась, из-за чего у них постоянно происходили споры.

Он стал прощаться.

— Что я могу вам сказать на прощание, дамы? Обе вы падки на мужскую красоту. Что неправильно. Любить надо за душу, а не за красивое личико и тоненькие усики. Надеюсь, когда вы подросли, вы серьезнее стали относиться к своему выбору. А пока целую ручки, дамы, мне пора возвращаться к работе. Меня ждут великие дела, — с пафосом провозгласил Семен и получил на прощание коробочку с небольшой порцией курицы-карри. Они с бабушкой так увлеклись, что в один присест уничтожили почти всю курицу. Правда, мама им активно помогала в данном процессе.

— Береги себя, Семочка! — напомнила мама, поправляя на шее сына толстый исландский шарф. Для этого ему пришлось пригнуться, а ей встать на цыпочки.

Получив прощальный поцелуй, Семен направился к лифту.

«Что же у меня в активе?..» — думал Семен, шагая по улице и рассеянно скользя взглядом по лицам пешеходов. Ну, допустим, у него в активе появилась история про китайца, который будил какие-то смутные воспоминания своими припухлыми веками и скуластым лицом.