— А чтоб покупательский баланс не сбивать, — базарком подкрутил усы и подытожил: — Не согласны? Тогда сдавайте все оптом. Или уматывайте — заберите обратно ваши деньги.

— Ладно, пойдет, — хмуро приняли условие братья. — Посмотрим, как оно получится…

Получилось все просто замечательно. Шведов недаром облюбовал мясной ряд, разместившийся по периметру у рыночного бетонного забора. Вставай на любое место, торгуй себе сколько влезет и между делом глазей через весь базар на окна второго этажа облсуда. Областной суд — серых тонов дореволюционная трехэтажная глыба бывшей земской управы, располагается за противоположной оконечностью рынка, через дорогу. И, что примечательно, на рыночную сторону как раз выходят окна большого зала на втором этаже, в котором слушается дело Бульдозера и его команды.

А за забором с этой стороны, тоже через дорогу, на грязной узенькой улочке, притаилась скромная одноэтажная усадьба Сулеймана Вахидова. Прикройся мешками, либо поддонами, просверли аккуратно дрелью отверстие в бетонном заборе и временами посматривай — кто к усадебке подъезжает и шастает рядом.

Только братьям ничего сверлить не пришлось: их торговое место, благодаря козням вредоносного базаркома, укомплектовано «лабазом» — прилепившейся к забору стандартной щитовой подсобкой под жестяной крышей, предназначенной для временного хранения продуктов.

В подсобке имеется исправно функционирующий холодильный шкаф, занимающий почти половину небольшого помещения, стеллажи вдоль свободной стены и небольшое оконце под самым потолком, по технологии предназначенное для оборудования вентиляционного отверстия либо вытяжки. Стели шубу на верхнюю полку стеллажа, ложись поудобнее и одним глазом поглядывай в оконце, которое всего лишь на пять сантиметров выше забора и отчасти маскируется пущенной поверх ограждения в два пакета «егозой». Жаль, забор усадьбы высоковат! Для полного счастья было бы неплохо иметь возможность наблюдать за двором и «присосаться» сканером к окнам дома…

Тот факт, что убыточное торговое место шло в прицепе с такой удобной подсобкой, задницей глядевшей аккурат на усадьбу Сулеймана, нарочито подобранным назвать было нельзя, а следовало, скорее, отнести на счет дьявольской удачливости полковника. Дело в том, что первоначально усадьба чеченского авторитета наших хлопцев не интересовала совсем, а главным объектом наблюдения был облсуд.

— Улица не проездная, машину не поставишь, гулять слухачей не запустишь — с началом процесса подходы блокирует чуть ли не взвод ОМОНа и всех заворачивает. Хорошая милицейская охрана, сигнализация и решетки на окнах. «Рамка» на входе в здание и в дверях большого зала, служебный выход — только через караульное помещение. Процесс закрытый, освещается двумя гостелекомпаниями, все участники — по списку…

Это Шведов привычно анализировал вслух в первый день работы, после беглого ознакомления с обстановкой. Анализ был нерадостный — имел место как раз тот случай, когда организация тривиальной, в общем-то, «прослушки» такого простенького объекта, как областной суд, составляла изрядную проблему.

— Их, по всем человечьим законам, надо публично по весить безо всякого суда и следствия… — проникновенно посетовал полковник. — А государство охраняет их как персон высшей категории. А нас с вами, таких славных ребят, это неблагодарное государство подвергает гонениям и местами даже желает уничтожить физически! Ну не парадокс ли? Раньше, когда я был светлым безбашенным молодчиком вроде вас, я даже на секунду себе представить не мог…

— Короче, дядь Толь, — не совсем корректно прервал маразматические инсинуации хмурый Антон. — Как «слушать» будем?

— А подите-ка вы, хлопцы… — обидчиво поджал губы полковник.