Ну, не то чтобы покусал, но за руку тяпнул. И в бинтах была только она. Дочка Билла Ферри собралась замуж, ну и в «Розе и Короне» Билл жаловался, что вот-вот свихнется: жена совсем замучила — все пристает с вопросами, кто за что должен платить да как в церкви кому положено где сидеть, а еще цветы и всякая такая чушь. Мистер Даголд возьми и расскажи про это своей супружнице, а у нее нашлась книга по этикету, и она послала мужа с этой книгой к Биллу Ферри. Он-то сказал, что лучше подождать, пока «Роза и Корона» не откроется, только миссис Даголд решила, что по-соседски следует ее сразу отнести.

А дома никого не было. Ну, он и вошел, чтобы оставить книгу на кухне. А в кухне сидел пес Билла. Мистер Даголд нагнулся его погладить, а пес так и впился ему в руку.

— Пес-то книги по этикету не читал, — закончил старик Адамс, которому происшествие это казалось на редкость потешным. Но мистер Даголд, которому на руку наложили швы и сделали прививку от столбняка, ничего смешного в случившемся не находил, как и миссис Даголд, горько раскаиваясь, что отправила его туда, как и Билл Ферри, который теперь всячески избегал мистера Даголда, а если они случайно встречались, ни в какие разговоры с ним не вступал.

— На случай, если тот в суд на него подаст, — пояснил старик Адамс, явно очень на это надеявшийся.

И поскольку ситуация была щекотливой для всей семьи Ферри, Фред сделал вид, будто ничего не слышал. А мы, спросил он, меняя тему, видели, как Эрн Бигс хромает? А когда мы ответили, что нет, и спросили, кто же его покусал, Фред объяснил, что у него в колене вода. Споткнулся о камень у стены трактира — ну тот, который там поставлен, чтоб молочный фургон ее не прошиб.

— Уж сколько лет он там, — возмущенно сказал Фред, — но вы же знаете, какие старина Эрн кренделя выписывает, если лишнего за воротник заложит. Вышел, ноги в косичку заплетаются, и — бац! — ничком через камень. Ковыляет теперь с палкой и грозится… — Фред поперхнулся, сообразив, какие слова чуть не брякнул.

— В суд на них подать, — докончил старик Адамс.

Так что мы были в полном курсе, когда увидели Тима Бэннета с багровым волдырем на носу, мистера Даголда с рукой на перевязи и Эрна Бигса, припадающего на одну ногу, причем особенно сильно, когда он проходил мимо «Розы и Короны». Что до нас, то мы привезли кошек из Холстока, привели Аннабель с фермы и приготовились встретить осень, мечтательно вспоминая все, что нам довелось увидеть, а Чарльз вдобавок волновался из-за наших ласточек, которые улетели до нашего возвращения. Он полагал, что они останутся до октября, сказал он. Ведь птенцы, когда мы уезжали, были еще совсем юными. Возможно, заметила я, именно поэтому они улетели пораньше, чтобы птенцы добрались до Африки еще до холодов. А живы они или с ними что-то случилось, мы сможем узнать только весной, когда — если нам улыбнется удача — они вернутся.

А потому мы решили не вставлять стекло назад в гаражное окно, что крайне беспокоило Эрна Бигса, когда он, мужественно хромая, проходил мимо.

— Хочешь, я стекло вставлю? — осведомлялся он. — Я мигом, если ты лестницу подержишь.

— А потом свалишься и будешь говорить, что вот так колено повредил, — замечал старик Адамс, как всегда оказываясь рядом в нужный момент.

Мы объясняли, что не вставляем стекла ради ласточек, но никто нам не верил. Фред Ферри, как со временем дошло до нас, объяснял это моим поведением на горном уступе. Я высоты боюсь, вот мы стекло и не вставляем, объяснял он направо и налево. Но высоты в какие-то пятнадцать футов я не испугалась бы и могла бы вставить стекло не задумываясь.