— Послушай меня внимательно, — с опасными нотками заговорил Гарт. — Я больше не буду повторять. Я такой, какой есть.

— С твоими—то способностями? — Голос Артагеля возвысился почти до крика. — Не верю. Ты согласен быть исполнителем? Согласен, чтобы тобой пользовались как вещью без совести и гордости? Неужели ты не мужчина? Ты ни о чем не мечтаешь? У тебя нет никаких устремлений?

Вероятно, безумием было дразнить Бретера подобным образом; но Артагеля это не волновало. Впервые за все время с начала их единоборства он получал удовольствие.

— Неудивительно, что тебя так трудно убить. Внутри ты уже мертв.

В ответ Гарт завертел клинком так быстро, что сталь в свете ламп выписывала сложные узоры.

— О, у меня есть мечты, болван, — прохрипел он, — у меня есть мечты.

Я мечтаю о крови.

И с неудержимой яростью он рванулся к Артагелю.

От этой ярости Гарт словно взбесился; Артагелю не оставалось ничего другого, кроме как парировать и блокировать удары и сохранять равновесие.

К несчастью, ярость Бретера не делала их схватку противостоянием относительно равных противников. Он не был ранен; он не был ослаблен долгим лечением. И даже в самой беспредельной ярости он не забывал о своих способностях.

Словно благодаря воплощениям, на кольчуге Артагеля появились дыры. Легкое прикосновение клинка ко лбу едва не залило кровью глаза. Покачиваясь, едва не упав, Артагель отскочил к углу коридора, и там его настиг сильнейший удар, который вышиб последний воздух из легких.

Он едва спасся — едва, — нырнув в сторону, перекатившись, вскочив на ноги и бросившись в сторону; в груди горело огнем, глаза заливали пот и кровь, руки и ноги отказывались повиноваться. Он бросился бежать и бежал, пока не преодолел такое расстояние, что мог позволить себе обернуться, принять стойку и посмотреть в лицо Гарту в последний раз.

Приятная часть сражения закончилась.

***

Движимый инстинктом, о котором никогда не подозревал, Джерадин повалился на пол как подкошенный.

Первое черное пятно пролетело мимо; инерция унесла его за пределы досягаемости. А второе…

Но Мастер Гилбур направил в комнату воплощений целый поток этих тварей, лихорадочно воплощая их в сторону Джерадина. Мастер скрипел зубами, его лицо горело, словно в эйфории.

Целый мир подобных существ. Ну конечно. Жадных, словно они пожрали у себя всю естественную добычу. Териза разбила зеркало, останавливая подобную атаку; но она разбила не то зеркало. Она разбила плоское зеркало, показывающее развилку дорог близ Орисона.

Зеркало—оригинал, источник этих существ, осталось в целости.

Ну конечно.

Откатившись в сторону, Джерадин поджал ноги и вскочил — и вылетел из основного потока существ. Три, пять, девять штук… он сбился со счета. Скользя в своих сапогах, словно залитые солнцем каменные плиты были льдом, он достиг края зеркала и развернулся возле него.

Он был слишком напуган, чтобы думать. Кроме того, против Гилбура у него все равно не было ни единого шансов. Гилбур полагал, что эти сморщенные существа доберутся до него прежде, чем он успеет натворить бед. И без сомнения, справедливо. Любое зеркало, какое мог разбить Джерадин, могло решить дело, дать королю Джойсу шанс победить судьбу.

Но слизняк убит. Значит, все возможно…

Схватив зеркало сзади, не зная и не желая знать, что там за изображение, Джерадин опрокинул его на бок.

Вдохновение; внезапное озарение. Как будто от самого прикосновения к раме зеркала все у него в голове запылало и очистилось.

Разрушение не нужно. Если бы он собирался все разрушить, Гилбур не так боялся бы его. Он бы быстро погиб.

С другой стороны, Воплотимое…

Первые черные пятна карабкались по камню, пытаясь прыгнуть на Джерадина.