Териза никогда не видела, чтобы кто—то столь достойно, как король Джойса, воспринимал крики победы. Он был не одинок в своем триумфе. Принц Краген нашел в себе силы перебороть личные сомнения, и его взгляд стал таким же проницательным, как у короля. А Термиган просто сиял от довольства. Битва и ее итоги принесли ему столько радости, что он едва сдерживался. Едва достигнув холма вместе со своими спутниками, он, позабыв и протокол, и здравый смысл, помчался впереди короля и принца.

Он остановил своего скакуна прямо перед Теризой и Джерадином, сделал поворот, едва не сбивший их с ног, и спешился.

— Вы дали мне славный совет, — сказал он громко: пусть все слышат от лорда Термигана нечто похожее на извинение. — Мне следовало послушаться вас раньше.

Джерадин снова улыбнулся:

— Вы послушались вовремя, милорд Термиган. Суровые черты лорда едва не расплылись в улыбке, когда он отходил, уступая место королю Джойсу и принцу Крагену.

Принца явно не очень интересовали разговоры. Он спрыгнул с лошади и бросился обнимать Элегу; некоторое время он был слишком занят, чтобы думать о чем—то другом.

Король Джойс, не сходя с лошади, царственно посмотрел на Теризу и Джерадина, Артагеля и Найла.

— Вам есть что рассказать, — сказал он, — и я жажду услышать о ваших приключениях. Но сейчас скажите лишь вкратце. Каковы ваши успехи?

— Милорд король, — мгновенно ответил Артагель, — Бретер верховного короля убит.

— Мертв и Мастер Гилбур, — сказал Джерадин. И через мгновение добавил:

— Знаток Хэвелок убил Архивоплотителя Вагеля. Териза кашлянула. Хотелось сказать: «А как насчет Найла? Разве вы не видите, что с ним происходит? Он нуждается в помощи».

Но сияющий взгляд короля не отпускал ее — как и память о победной песне рогов. И она сказала:

— Мастер Эремис любуется собой в плоском зеркале. Едва ли он станет когда—либо докучать вам.

Улыбка короля Джойса стала еще более яркой и чистой, словно теплое солнце в чистом небе.

Он посмотрел на Найла, и его улыбка погасла.

Он спешился и решительно направился к Найлу, словно сюзерен, готовый покарать предателя.

И вдруг остановился.

Вместо суровых слов король мягко произнес:

— Найл, прости меня.

Лицо Найла исказила бессильная гримаса:

— Простить?.. Милорд король, я предал вас.

— Да! — ответил мгновенно король. — Ты предал меня. Как предала меня дочь Элега. Как предала меня Гильдия. Но без этих предательств не было бы этой победы. Все, что ты делал против меня, ты делал по велению любви и чести. И потому все, что ты сделал, служило спасению моего королевства. Ты предал меня во благо Морданту, Найл. Я виноват. Я не разглядел твою суть, твою ценность, твою нужность.

Я не защитил бы тебя от страданий. Но мог бы помочь занять более достойное место.

Найл хотел что—то ответить; ему многое хотелось сказать. Но он не смог сдержать слез. Артагель и Джерадин обняли его с обеих сторон.

Король Джойс повернулся, чтобы обратиться ко всем, кто мог его слышать.

— Найл страдал, — объявил он с мрачным воодушевлением, печально и радостно. — Вы слышите? Он не предатель. Он страдал, как страдал Пердон, как страдали Тор и Смотритель Леббик, потому что слишком любил меня и не понимал моих действий.

Голос короля взлетал все выше, пока не достиг армий, воинов Морданта, Аленда и Кадуола в долине.