– Дуня, тебя бы к доктору, глаз – это серьезно, – мы неслись по третьему транспортному в сторону моего дома, – Не майся дурью, давай заедем в травмпункт.

Евдокия категорически отказалась.

И вот сейчас она улеглась на диван в моей гостиной и изображала смертельно раненого бойца, которому предстоит ампутация всех конечностей одновременно.

Я сменила брусничное платье на джинсы и рубаху, села рядом с ней в кресло и поставила на коленки Макбук, посмотрю, что у нас с вакансиями.

– Юль, ты что собираешься делать? – одноглазая Дуня недовольно заерзала.

– Работу искать.

– А тебя что, Никольский уволил? И ты целый день молчишь?

– Не уволил, бизнес продает.

– А а, так и купи, раз продает, тебе же нравится.

– Дунь, не сыпь соль на раны, – я слегка поморщилась. – Дороговато для меня.

– Так я, если что, могу добавить. Вот стемнеет, поедем в банк, можно прямо сейчас съездить, глаз платком завяжем и незаметно, – она приготовилась вскочить и приступить к действиям. – Там что то есть, на счете.

– Жалко Саня в маске убежал, было бы еще незаметнее, – я легонько толкнула Дуню назад на подушку. – Спасибо Дунь за поддержку, если понадобится обязательно обращусь.

Я прекрасно понимала, что у нее нет и третей части нужной мне суммы и брать деньги у Дуни не собиралась, но приятно, что она готова меня поддержать.

За окнами начали сгущаться сумерки, по идее скоро должен закончится балет, предстоит объяснение с Дунькиной бабушкой, а потом я опять останусь одна.

– Не помню куда забросила сумку, – Евдокия не способна долго лежать, даже в покалеченном виде. Она сползла с дивана, пошла на поиски сумочки. – Смотри за все время никто не позвонил, все про меня забыли!

Я закрыла Макбук и убрала на полку, всё равно не даст сосредоточиться. Завтра на свежую голову посмотрю.

– Трындец, вся жизнь: контакты, пароли, явки, – Дуня влетела из прихожей и вытрясла содержимое сумочки на диван. Помады, ключи и еще куча всякой мелочи рассыпались по бежевому бархату, в сумочке было все что угодно, кроме Дунькиного айфона.

Я подскочила, схватила свою трубку, набрала Дунин номер и забегала по квартире, гудки проходят – звонка не слышно.

– Может ты его в машине забыла?

Лопухина задумалась и прошептала: Юль, он в бургерной остался, на столе.

– Твою мать, час от часу не легче! – смотрела на готовую зареветь Дуню и не знала, что предпринять. Я очень сочувствовала, новая трубка для нее не проблема, а вот контакты… Выход только один, еще раз посетить бургерную.

– Посиди у меня, доеду до забегаловки, может, отдадут, – надежды конечно мало, но попытка не пытка. Я пошла обуваться, Дунька побежала за мной.

– Вместе поедем, еще не хватало из за меня к этим гориллам одной таскаться, вдвоем не страшно, – и не задумываясь брякнула. – Может заодно поедим? Да ладно, ладно не фыркай, я пошутила, – увидела на тумбочке мои очки от солнца, нацепила их на себя.

Я снова сижу в Дуниной Инфинити, мы плывем по вечерней Москве в сторону центра. Смотрю в окошко, представляю как меня встретят там, откуда недавно выгнали. Дунька молчит, вцепившись в руль, наверняка боится. Вслед машине насмешливо ухмыляется большая луна.

На наше счастье в кафе полностью поменялась смена, когда мы плечом к плечу решительно переступили порог заведения, нам обрадовались как дорогим гостям.

– Юль, может правда поужинаем? – осмелела Лопухина. – Ну как хочешь, на обратном пути в Макдак заедем.

Не дождавшись от меня ответа, ответила себе сама. Я попросила пригласить администратора. Девушка в белой блузке и узкой черной юбке моментально к нам подошла.