Луковый дружок исчез. Я сидел и смотрел на кусочек бумажки.

– Ну, я бы сказал, что это слишком шикарная сумма для маленького клочка бумажки, – сказал Сай. Я улыбнулся.

– Слушай, Сай, – сказал я. – Ну-ка, пошевели мозгами. Посмотри каким почерком написано это письмо. Видишь? И это не потому, что оно было написано в быстро идущей машине. В этом случае буквы были бы более аккуратными. А такие буквы получились потому, что тот, кто писал, – он не просто писал его в быстро идущей машине, а ещё и под пледом. Понимаешь?

У него руки были под пледом и он хотел написать эту записку так, чтобы другие ребята, находившиеся в машине, не увидели этого.

Дальше. Письмо не окончено. Дама, которая его писала, хотела еще что-то сказать, но ей это не удалось. Она успела только сказать: «Если нашедший эту записку отнесет ее к Тони Скала в отель „Веллингтон“, Париж, он получит 250 франков».

Потом она хотела написать еще что-то, но не получилось. Когда их машина чуть не столкнулась с грузовиком этого лукового парня, возможно, плед соскочил с ее рук или еще что-нибудь там произошло, и все, что ей удалось сделать, это оборвать уголок и бросить его в окно, пока другие ребята ничего не увидели.

– Что ж, это звучит весьма правдоподобно, – согласился он. – Но откуда ты знаешь, что записку писала женщина? Кажется, ты этой бумажке придаешь очень большое значение.

– Ты чертовски прав, бэби, – сказал я ему. – А поэтому иди скорее и пригони сюда свою машину. Я покажу тебе кое-что интересное.

Мы поехали в Армин Лодж. Там вышли из машины и пошли к двери. Крутом тихо и темно. Я отпер дверь ключом, который мне передал парень Хинкса, и мы вошли.

Сай держал наготове револьвер на случай, если в доме кто-нибудь окажется. Но кругом было пусто. Мы поднялись в комнату на втором этаже, ту самую, где я видел на столе сандвичи и пустые стаканы и где я нашел пистолет.

Я включил свет, подошел к окну и взял кипу журналов. Выбрал из нее тот самый, с дамочкой на обложке.

– Посмотри сюда, Сай, – сказал я. – Видишь, тот же оттенок. Значит, этот кусочек оторван от обложки другого экземпляра, из того, что был в машине.

Теперь скажи мне, Сай, – продолжал я. – Посмотри внимательно на эти журналы. Все они американские, за исключением одного, английского, журнал «Искусство» – единственный французский журнал. Это значит, что парень, живущий в этом доме, не знал французского языка, он читал только по-английски.

О'кей. Тогда зачем же у него был этот журнал, а другой такой же был в машине у них?

– Не знаю, Шерлок, – признался он. – Скажи сам.

Я начал перелистывать журнал «Искусство». Ясно, что тот, кто листал этот журнал, абсолютно не интересовался первыми страницами. Они даже не разрезаны.

Я проверил последние страницы. Ага. Вот оно. В одной из последних страниц был вырван уголок. Это была страница с рекламой, и около одного из мелких объявлений стояла маленькая точечка, сделанная карандашом.

– О чем говорит эта реклама? – спросил я Сая.

– Эта реклама фотографа-эксперта, Лемми, – сказал он. – Парня по имени Рафалло Пьеррин. Почитать его объявления, так он самый лучший в мире фотограф.

– Где он живет? – спросил я.

– На побережье, – сказал Сай. – Небольшое местечко недалеко от Довиля.

Я заулыбался. Ребята, я, кажется, начинаю неплохо себя чувствовать.

– Что это за таинственное дело? – спросил Сай. – Откуда ты знаешь, что записку писала женщина? Что вообще происходит?

– Слушай, приятель, – сказал я.