-    Господи, - выдохнул он, наконец. - Я думал, мне померещилось. Пойдем домой. Дети будут счастливы. Пойдем. Нам так хорошо с ними, мы ездили в Уголок Дурова... Давай плюнем на все, ты останешься у меня. Хочешь, уедем в Питер. Чихать я хотел на этого Газиева, чтобы его разорвало ко всем чертям. Мне уже все равно! Пошли домой.

Он протянул руку, чтобы откинуть капюшон и посмотреть ей в глаза, но она отступила.

-    Не сейчас, Саша, прошу тебя. Осталось совсем немного. У него явно есть связи в опеке, он собирается в депутаты. Я боюсь не за себя, за них. Скоро я выйду на него. Две-три недели. Месяц максимум. И все будет кончено. Поверь мне. А пока пусть лучше дети побудут с твоими родителями.

-    Ты с ума сошла! Собралась лезть на рожон?

-    Я все продумала. У меня было много времени. И мне периодически попадаются листовки с моими фотографиями. Даже здесь, в Москве. Он знает, что я никуда не уехала. Теперь он в этом уверен.

-    Варя, погоди... Не рискуй так, я прошу тебя. Я подключу все свои связи. Только не уходи...

-    Прости меня. Дай мне время. Хеничка, сладкий мой... - она потрепала за ухом вымокшую собаку. - Прости.

Она развернулась и побежала прочь, молясь, чтобы он не последовал за ней. Просто она не смогла бы отказать еще раз.

Пожалуй, пережить разлуку было бы проще, не видя его совсем. А уж после этой короткой встречи, от которой горели щеки и подгибались ноги, Варе стало совсем невмоготу.

Чтобы дать хоть какой-то выход эмоциям, она принялась петь, едва добравшись до дома. Это помогало не хуже, чем крик, и не так пугающе действовало на соседей. На ум пришла только та песня, которую она подарила Самсонову на Новый год. После первого же куплета в дверь просунулась Костина голова.

-    Чья это вещь? Я не узнаю.

-    Моя. Ну, почти.

-    А почему ты на репе не показывала? - он просочился в комнату целиком и присел на подлокотник дивана.

-    Откуда я знала, что можно. У вас же свой репертуар.

-    Ты должна показать Славику. Пусть он поколдует над соляком. По-моему, крутая песня.

На следующей репетиции она притащила из подсобки синтезатор и сыграла свою клавишную версию «Пламени». Соло-гитарист впечатлился и пообещал поработать над инструментовкой. Труды заняли у него пару дней, и конечный результат сразил даже скептичного ритмача Диму. Новая композиция настолько всем понравилась, что было решено включить ее в активный концертный репертуар и обкатать в «Белой акуле».

Они придумали особую фишку: сначала Варя, - или, как она им представилась, Лера, - поет приятным девичьим голоском под одну гитару. На лицах брутальных меломанов появляется скука и, пожалуй, презрение. Но в припеве резко вступает Костик и остальные, музыка обретает вес и драйв, и слушатели получают желаемый хард-рок.

Ударник сразу припомнил первую встречу и Варин трюк с майкой. Под это дело придумали даже маленькое шоу.

Перед концертом Илья достал где-то длинный эльфийский плащ. Нежно-голубой, с молочным шелковым подбоем. Свои источники он не сдал, но у Вари появились подозрения, что флегматичный молчун не так прост. Слава привез ей длинный рыжий парик. Она должна была предстать перед публикой в образе романтичной барышни.

Эффект получился колоссальный. Когда она вышла на сцену, окутанная струящейся материей, в клубе воцарилась тишина. Она видела недоумение на десятках лиц, слышала каждый кашель и ироничный шепот.