В наше время, наоборот, чудовищ порождает не сон разума, а его чрезмерная активность, ведь любая лихорадочная деятельность на пределе возможностей всегда имеет отрицательные последствия. Так, если двигатель в течение длительного времени будет работать на бешеных, предельных оборотах, то он неизбежно начнет перегреваться, возрастет износ его клапанов, вкладышей, поршней и прочих деталей, ухудшатся технические характеристики… На определенном этапе это явление, видимо, наблюдается и в науке: отлаженный организм, не вынося чрезмерного умственного напряжения, начинает давать сбои, ошибки, словом, говоря языком математиков – начинает «делить на нуль». И тогда появляются так называемые чудаки, «борцы против косности и рутины», о которых с восхищением и сочувствием пишут журналисты, которых приглашают на телепередачи и ток шоу, которым дают слово на страницах изданий, не имеющих никакого отношения к миру науки…

Именно поэтому, когда мне, сотруднику секретного отдела КГБ СССР, занимавшемуся всякими паранормальными явлениями, встретился очередной такой «непризнанный гений» по фамилии Гузевский и вывалил на меня с ходу свои полоумные рассуждения о «биоэнергоинформационных полях», «микролептонах», «уравнениях судьбы» и «бумерангах Кармы», то я сначала не придал всей этой дребедени особого значения.

Человек он был, как сейчас говорят молодые люди, «повернутый» на лженауке, хотя, признаться, был способен увлечь слушателей своим красноречием. Мы с ним профессионально побеседовали несколько раз, и вдруг я зацепился за одну его мысль, показавшуюся мне весьма любопытной, хотя и чисто умозрительной. Речь шла о том, что, в соответствии с теорией слабых и сверхслабых микролептонных взаимодействий, не только Вселенная влияла на человека, но и каждый человек влиял на состояние окружающего его мира. Как правило, люди оказывали слишком ничтожное воздействие на Вселенную, чтобы его стоило принимать во внимание. Но почему бы не предположить, что существуют отдельные личности, которые способны, при определенных условиях, как бы катализировать природные процессы и оказывать сверхмощное воздействие на ту среду, в которой они находятся, будь то природа или человеческое общество?.. Оставалось только изучить, что же это за условия, позволяющие «детонаторам» (этот термин был введен уже не Гузевским, а мной) проявить свои феноменальные способности, а потом и разработать методику их выявления…

Через несколько дней, через голову всех вышестоящих начальников (нашему отделу было предоставлено такое право) я подал докладную записку на десяти страничках на имя Председателя Комитета, снабдив ее грифом чрезвычайной секретности.

А через несколько месяцев тяжелая махина административно командной системы стронулась с места и постепенно стала набирать обороты. Я был повышен в звании и назначен начальником нового отдела – Особого отдела «нуль» (впоследствии мы удачно трансформировали этот нуль в букву "О" от слова «Опека»). Мне были предоставлены деньги, средства, чрезвычайные полномочия и кое кто из испытанных в деле сотрудников. Остальное было за мной, и я не обманул высокого доверия ко мне…

Ровно через год «напряженного труда и интенсивных поисков» по разработанной Гузевским и его помощниками (ему дали в подчинение чуть ли не целый НИИ) методике нами был выявлен первый «детонатор», который, по нашей версии, «ведал» состоянием вулканических процессов в земной коре нашей необъятной Родины от Кавказа до Камчатки. За ним последовали другие. Каждый из них «отвечал» за что то свое и требовал повышенного внимания к себе. Отдел О впору было доводить до размеров всего Комитета. Я чувствовал, что нас вот вот попрут в шею с нашими всевозрастающими запросами, и вскоре пришел к мысли, что лучше иметь одного объекта, чем множество.