Если исходить из вышеуказанной точки зрения, то скандинавы, будучи, несомненно, географически наиболее удалены от источника цивилизации, совершенно логично считаются народами, которые восприняли ее последними; поэтому скандинавские народы неизменно представляются исследователями как последние варвары, болезненная заноза в боку Европы, изо всех сил пытающейся впитать древнюю мудрость и цивилизованность Востока.

Проблема заключается в том, что традиционные представления о прошлом Европы подверглись серьезнейшему пересмотру буквально за последние пятнадцать лет. Развитие абсолютно точного с физической точки зрения радиоуглеродного метода датировки полностью разрушило существовавшую долгое время в неизменном виде историческую хронологию. Ревизии подверглись представления о направлениях и времени распространения многих достижений цивилизации. Сегодня уже не подлежит сомнению, что древние европейцы возводили огромные мегалитические сооружения, в первую очередь гробницы, еще до того, как в Египте начали строить пирамиды. Стоунхендж старше, чем микенская цивилизация. Металлургия и металлообработка появились в Европе раньше, чем металлы стали обрабатывать и применять в Греции и Трое.

Значение этих открытий еще предстоит в должной мере оценить всему научному сообществу. На данный момент мы можем уверенно говорить лишь о том, что невозможно больше рассматривать древних европейцев как дикарей, пассивно дожидавшихся, пока на них снизойдет благодать восточной цивилизации. Напротив, судя по всему, европейцы имели достаточно высокоорганизованное общество для того, чтобы собирать массы людей для перемещения гигантских каменных плит и блоков, и обладали впечатляющими познаниями в области астрономии, позволившими им построить Стоунхендж – самую древнюю обсерваторию в мире.

В свете всего вышесказанного представляется логичным поставить под вопрос тяготение европейской науки к цивилизациям Востока. Несомненно, пересмотру должна подвергнуться и концепция так называемого «европейского варварства». В этом ключе те самые последние варвары – викинги – приобретают для науки новое значение, и представляется целесообразным заново исследовать все источники, которые дают нам информацию о скандинавах десятого века.

В первую очередь мы должны признать, что «викинги» не были единой этнической группой, а также не имели единого государства или подобного ему образования. Европейцы знакомились и вступали в контакт лишь с разрозненными группами мореплавателей, появлявшихся у их берегов из весьма удаленных друг от друга географических точек – Скандинавия по размеру больше, чем Португалия, Испания и Франция, вместе взятые. Они приплывали из своих небольших феодальных государств с целью торговли либо пиратства; хотя в большинстве случаев речь могла идти и о том, и о другом – викинги не проводили четкой грани между этими двумя видами деятельности. Впрочем, такая тенденция свойственна и многим другим мореплавателям – от древних греков до корсаров елизаветинской эпохи.

На самом деле, для людей, у которых, как принято считать, отсутствовала цивилизация, которые «не задумывались о том, чтобы заглянуть в будущее дальше, чем... до следующей битвы», викинги демонстрировали весьма разумное поведение и редкую целеустремленность. Их обширные торговые связи доказывает тот факт, что арабские монеты появились в Скандинавии не позднее 692 года нашей эры. В течение четырех последующих столетий купцы‑пираты из числа викингов проникли на запад до Ньюфаундленда, на юг до Сицилии и Греции (где ими были оставлены надписи, высеченные на львах Делоса) и на восток до Уральских гор в России, где их торговые экспедиции пересекались с караванными путями северной линии Великого шелкового пути в Китай.