Все это было на самом деле, и я видел это своими глазами.

СОБЫТИЯ НОЧИ ПЕРЕД АТАКОЙ

В ту ночь тумана не было; сначала легкая дымка спустилась с холмов, но вскоре вновь отступила к деревьям, словно не решившись выползти на равнину. В главном зале дворца короля Ротгара был устроен большой пир, к которому Беовульф и его воины охотно присоединились. Были зарезаны и поданы на стол два больших рогатых барана[39]. Немало было выпито и меда. Сам Беовульф за время пиршества овладел как минимум полудюжиной девушек, а может, и больше. Тем не менее, несмотря на все старание и желание веселиться от души, я не видел искренней радости в глазах его воинов. Я замечал, как время от времени они озабоченно посматривали в тот угол, где были аккуратно сложены мотки веревок из тюленьей шкуры и подаренные гномами кинжалы.

В тот раз я также присоединился к общему веселью, ибо чувствовал себя теперь одним из них. По крайней мере, я провел среди них так много времени, что вполне мог ощущать себя своим. А в ту ночь мне вообще на какое‑то время показалось, что я родился норманном.

Хергер под воздействием большого количества выпитого меда рассказал мне без намеков и умолчаний то, что ему было известно о матери вендолов. Вот что он сказал:

– Мать вендолов очень стара и живет в пещерах грома. Эти пещеры находятся в скалах неподалеку отсюда. В пещеры ведут два входа – один с суши, а другой с моря. Вход со стороны суши охраняется вендолами, которые защищают свою владычицу – старую мать племени; мы не можем проникнуть в пещеры грома со стороны суши, это было бы равносильно самоубийству. Поэтому мы должны напасть с моря.

Я поинтересовался у него:

–А кто она, эта мать вендолов? Какая она?

Хергер сказал, что никто из норманнов не знает этого точно, но среди них считается, что она очень старая, старше, чем те старухи, которых норманны называют ангелами смерти; а еще говорят, что она жутко уродлива и омерзительна на вид; еще у нее на голове венок из живых змей; а еще – она обладает огромной силой, превосходящей силу любого мужчины. Хергер также сказал, что вендолы спрашивают у нее совета по всем возникающим у них вопросам

[40]. Поведав мне это, Хергер отвернулся от меня и уснул.

Затем произошло следующее: глубокой ночью, когда празднование уже подходило к концу и многие воины либо спали, либо готовились отойти ко сну, Беовульф сел на скамью рядом со мной. Отхлебнув меда из рога, он обратился ко мне. Как я заметил, пьян он не был и начал говорить по‑норманнски медленно и простыми словами, чтобы я понял его мысль.

Сначала он спросил меня:

– Ты понял, что сказал гном‑тенгол?

Я ответил, что понял благодаря Хергеру, который теперь храпел возле нас. На это Беовульф заметил:

– Тогда ты знаешь, что мне суждено умереть. – Эти слова он произнес спокойно, твердым голосом и глядя на меня совершенно ясными глазами. Я не знал, какими словами ответить, но в конце концов вспомнил известную мне норманнскую пословицу: «Не верь пророчеству, пока оно не сбылось»[41].

Беовульф в ответ сказал:

– Ты видел многое в нашей жизни. Ты многое понял. То, что ты сказал мне, – правда. И все‑таки... Ты умеешь рисовать звуки? – Я подтвердил, что умею. – Тогда береги себя, не рискуй понапрасну и постарайся не погибнуть в завтрашнем бою. Не поддавайся порыву безудержной храбрости. Ты теперь одеваешься и говоришь, как норманн. Смотри же, не погибни.

Я положил руку ему на плечо, как, я видел, делали это его воины, выражая свое расположение. Он улыбнулся.

– Я ничего не боюсь и утешение мне не нужно. А мои слова относятся к твоей собственной безопасности. Еще раз говорю: ты должен остаться в живых, потому что ты единственный из нас, кто умеет рисовать звуки.