Оливье и его товарищи поклонились, а англичанин продолжал:

— Я был послан от ботанического отделения для изучения австралийской флоры. Я, кроме того, член миссионерского общества и потому хотел на пути проповедовать. Согласитесь, что со мной очень дурно поступили.

— Вы напрасно путешествуете один.

— Со мной были два проводника, которых я нанял в Мельбурне, но они ушли от меня с полдороги, и я продолжал путь с одним Пасификом.

— Но дикари нашли вас, кажется, одного. Где же был Пасифик?

— О, я привязал его к дереву, а сам занялся собиранием растений, когда они, негодяи, набросились на меня.

— Вы привязали своего спутника к дереву?

— Пасифик вовсе не спутник, это просто мой осел. Где-то он теперь? Как я боюсь, что его украдут! Пропадет мой багаж и сумка с книгами!

Едва он это сказал, как где-то не очень далеко раздался ужаснейший ослиный рев.

— Ах, черт возьми! — вскричал канадец. — Этот осел привлечет, пожалуй, лесовиков! Виллиго, пойди поймай его и заставь замолчать во что бы то ни стало!

Виллиго моментально скрылся и через несколько времени вернулся на привал, ведя в поводу осла, к величайшей радости англичанина. Во время отсутствия хозяина осел отвязался и пошел бродить по лугу. Тут его и нашел Виллиго. Джон Джильпинг, убедившись в целости своего багажа и брошюр, загнусил благодарственную песню.

— Что нам делать с этим чудаком и его длинноухим спутником? — на ухо спросил Оливье канадца.

— А я и сам не знаю! — отвечал тот. — Оставлять его одного нельзя, потому что его застрелит первый встречный лесовик, польстившись на его осла. С другой стороны, и дикари встретят его не лучше, чем Виллиго. Предложим ему идти с нами к нагарнукам, а оттуда, взяв себе проводников, возвратиться в Мельбурн. Впрочем, лучше спросить его самого, что он хочет делать, и если он пожелает с нами расстаться, то не надо его удерживать. Он нас только стеснит.

Англичанин, разумеется, принял предложение пионеров и остался при них, настояв, чтобы Виллиго возвратил ему отнятую при взятии в плен палку и сумку.

VIII

Снова нагарнукский вождь издал резкий крик, призывая к себе своих двух воинов. Захрустели сухие листья и валежник, и появился Коанук, один, без товарища.

— Где же Нирроба? — спросил Виллиго.

— Он пошел к привалу лесовиков, чтобы выследить их.

— Как он смел? Ведь я же говорил вам не уходить далеко?

Коанук вместо ответа показал вождю на свое окровавленное копье.

— Что же случилось?

— За нами шпионил дундаруп, Коанук пронзил его своим копьем. Он упал без стона. Тогда Нирроба сказал Коануку: «Стой здесь, а я пойду к их лагерю». И Нирроба ушел.

— Что ж мы не двигаемся? — спросил, подходя, Дик.

— Коанук убил шпиона, — отвечал Виллиго, — а Нирроба ушел к их лагерю. Нужно подождать Нирробу.

Пришлось подождать еще несколько времени. Наконец на поляну выбежал Нирроба, громко крича тревогу.

— Что случилось? — спросил канадец.

— Нирроба очень молод, — сентенциозно заметил Виллиго. — Он очень горяч. Пусть он сначала успокоится.

— Мы с Коануком были убеждены, что лесовики вошли в союз с дундарупами. Так и вышло. Лесовиков десять человек, а дундарупов двести. Они собираются идти против нас, окружить и взять в плен.

— Нужно сейчас же в путь! — вскричал канадец.

— Так, — холодно заметил Виллиго. — А куда же мой брат думает идти?

— Как куда? В твою деревню.