— Ну как, Тина? Не считаешь ли, что кое-чего мы добились?

Мадам Маспи, которую зовут молодой, чтобы отличать от старшей Маспи, удовлетворенно хихикнула. Элуа повернулся к родителям:

— А вы как все это находите?

Адель не ответила, предоставив, будучи почтительной супругой, возможность мужу высказать свое мнение:

— Все прекрасно, сынок. Ты хороший мальчик, и мы тобой довольны. Это будет великолепный праздник.

— Он станет особенно замечательным, когда мы объявим о помолвке молодых.

Селестина робко (а она всегда казалась робкой дома, как будто еще не привыкла к чести принадлежать к клану Маспи) осведомилась:

— Ты действительно уверен, Элуа, что наш Бруно хочет взять в жены Пимпренетту?

— Ах ты моя несчастная женушка, ведь уже скоро будет семь или восемь лет, как Бруно крутится около нее. А поскольку он хорошо знает, что я с моралью шутить не люблю, он вынужден это делать с самыми серьезными намерениями. Впрочем, можешь расспросить Эстель…

Эстель подтвердила, что ее подружка Памела (то есть Пимпренетта) была сильно влюблена в Бруно и берегла себя для него, несмотря на все притязания Ипполита Доле, который все время вьется вокруг нее. Элуа заверил:

— Лучше ему вести себя потише, если не хочет неприятностей.

Фелиси, которая завидовала Пимпренетте, явно более хорошенькой, чем она, сухо заметила:

— А Пимпренетта очень боится, что ты ей откажешь, папа!

— Почему это?

— Потому что считает, что ты занимаешь более высокое положение, чем она…

Маспи снисходительно отмахнулся:

— Конечно, Дьедонне Адоль сейчас совсем не тот, что прежде, но это семья, которую ни в чем нельзя упрекнуть, и меня это вполне устраивает. К тому же Пимпренетта отличная девушка, и она окажет на Бруно благотворное влияние.

Благотворное влияние, на которое Элуа позволил себе сделать намек, совсем не соответствовало тому, что подразумевают под этим законопослушные граждане.

Наконец пробил час, когда стали прибывать приятели и друзья Элуа, покинувшие убежища в ответ на приглашение Великого Маспи.

Когда Адольф Шивр, по прозвищу Обжора, появился на пороге своего дома на улице Тирванов под руку со своей Ольгой-Толстухой, обитатели квартала просто рты раскрыли от восхищения. Шивр был одет в костюм цвета сухой листвы, на нем был ярко-зеленый галстук, который впивался ему в шею. А Ольга старалась изо всех сил удержаться на немыслимых шпильках, чем очень напоминала фрегат, борющийся с морем, чтобы не сбиться с курса и не налететь на прибрежные скалы.

В окружении Маспи Шивра не ставили ни в грош, ибо он был совершенно не годен ни к какому серьезному делу. Он жил разными мелкими жульническими махинациями, и Элуа поддерживал с ним дружеские отношения только из уважения к памяти его отца — Жюстина, который был действительно человеком что надо…

Супруги Доле напоминали двух землероек. Жеффруа Доле, мужчина в расцвете сил, ростом в один метр шестьдесят шесть сантиметров, малоподвижный и нервозный, он не мог усидеть на месте. Грабитель, хорошо известный полиции, Жеффруа всегда был настороже. Из-за его легендарной осторожности ему дали прозвище «Иди вперед» — приказ, который он обычно давал своим напарникам в момент, когда нужно было начинать действовать… Его жена Серафина, еще более миниатюрная, была живой копией мужа. Редко встречаются столь удачно подобранные пары.

К сожалению, их сын Ипполит на них был совершенно не похож. Он был отпетым хулиганом, о будущем которого умные люди высказывали самые мрачные предположения. Он обладал довольно привлекательной внешностью и считал своего отца мелкой сошкой, ничтожеством, сам он вынашивал более грандиозные планы и жил в ожидании какого-нибудь крупного дела, которое помогло бы ему высоко взлететь.