— Нет, он живет безвыездно в оперном театре. А впрочем, что ему за радость наблюдать здесь за таким старым хрычом, как я. То ли дело в театре, где столько смазливых певиц и танцовщиц!

Белла улыбнулась.

— Профессор Пибоди, вам известно, кто именно убил Жака Лефевра?

— Ну, прочтите книгу — все узнаете, — весело подмигнул профессор.

— Непременно прочитаю, — кивнула Белла. — Но вы ведь и сами знаете, купить ее сейчас невозможно. Разве что долго-долго искать у букинистов. Вы не могли бы продать мне экземпляр?

Он рассмеялся и замахал руками.

— Юная леди, в моем чулане пылится по меньшей мере пятьдесят экземпляров — и это после того, как я навязал по книге всем своим коллегам и знакомым. Так что буду только рад освободить чулан еще от одного экземпляра. Не часто старого холостяка вроде меня посещают столь юные и прелестные особы.

Белла тоже засмеялась.

— Спасибо, вы очень добры. Но позвольте мне все-таки заплатить. А что касается того, кто убил Жака… мне бы хотелось знать… Я… я интересуюсь его жизнью. — Она задыхалась от волнения.

— Мне его жизнь также весьма любопытна, — сказал Пибоди, задумчиво поглаживая бородку. — Такая трагедия — блестящий тенор убит в расцвете сил. Я полагаю, он бы превзошел Карузо, если бы прожил дольше.

— Вполне возможно, — горячо согласилась Белла.

Ее горячность не прошла незамеченной. Профессор озадаченно покосился на девушку, однако воздержался от прямого комментария.

— Конечно, кое-кто утверждает, — со вздохом сказал Пибоди, — что Лефевр сам напросился на нож, потому как большего волокиты, чем он, свет не видал. Полагаю, вам известно, что подозрения падали на нескольких лиц. Многие в то время считали, что в Жака влюблена вся женская часть труппы — включая и замужних дам, как, например, Мария Форчун. Таким образом, пылающих лютой ревностью мужчин хватало и в театре, и вне его. Известен случай, когда некий одуревший от ревности болван вломился на репетицию с кастетом и послал Жака в нокаут прямо на сцене. В другой раз в него стреляли из-за кулис.

— Да, но рана была легкой — пуля не задела кость, — сказала Белла и тут же испуганно прикусила язык.

— О, так вы все-таки читали мою книгу?

— Нет. Но продолжайте, пожалуйста, мне очень интересно.

Пибоди в задумчивости сделал глоток кофе.

— Полиция решила, что стрелял кто-то из публики. Ревнивый муж или дружок мог пробраться за кулисы и там, в темноте между номерами, нажать на курок. Но сам я в это не верю. В труппе была певица по имени Тереза Обрегон. Так вот, она вела подробный дневник.

У Беллы кровь отлила от лица.

— Не может быть!

— Когда я собирал материалы для книги, потомки Терезы Обрегон любезно предоставили в мое распоряжение эти бесценные записи. Разумеется, для меня это была большая удача. Из дневника очевидно, что Тереза, ведущее меццо-сопрано «Сент-Чарлз-опера», была по уши влюблена в Лефевра.

— Господи! — пробормотала Белла.

— Страстная любовь к Жаку, — продолжал профессор, — заставила Терезу бросить своего давнего любовника — баритона Андре Дельгадо. Однако Лефевр, похоже, не поддался чарам прекрасной испанки. Кончилось тем, что Тереза призналась Андре в своих чувствах к тенору, но тот, пусть и без большой охоты, простил ее, и они снова сошлись. Чуть позже она поняла, что именно Андре — мужчина ее жизни, и не раз заверяла его в своей любви. Все это было до убийства. А после убийства Тереза записала, что остатки ревности были еще живы в Андре, поэтому нож в спину Лефевра мог всадить и он.