«Я оставлю десять фунтов на чаевые, а остальные истрачу», — решила она.

Не было никакой вероятности, что она вернется из Сорренто, — три недели закончатся вскоре после ее приезда туда, а потом деньги ей уже будут не нужны.

Жаль, конечно, что она не расспросила мистера Дональдсона, какие платья ей могут понадобиться в Сорренто, впрочем, откуда он может об этом знать?

Ей было известно, что для солнечной погоды больше подойдут белые или яркие тона — в ее гардеробе почти ничего такого не было.

Но теперь, имея сто фунтов, она сделает все, чтобы выглядеть как можно лучше, — она сделает это для Элвина и будет достойной гостьей на вилле, о которой так прекрасно рассказывал мистер Дональдсон.

Плохо, конечно, что она уже ничего не успеет сшить на заказ. Лучшие платья в Лондоне у дорогих портных шились индивидуально для каждой заказчицы обычно с несколькими примерками, и времени на это уходило от двух до трех недель.

Выходные платья ее матери все были сшиты у портнихи на Гановер-сквер, но это были недорогие платья — жена врача не могла себе позволить быть расточительной.

Марина сначала пошла к Питеру Робинсону на Регент-стрит — там продавались готовые платья.

Она нашла два платья, которые можно было вполне переделать к завтрашнему дню. Очень милые платья, из легкого недорогого муслина и к тому же единственные, которые были не очень широки ей в груди.

— Какая же вы тоненькая, мисс! — сказала примерщица, закалывая складками лишнюю ткань.

— Я знаю, у меня немодная фигура, — улыбнулась Марина.

— Осмелюсь сказать, что вы еще немного поправитесь с возрастом, — утешила ее женщина.

Англия была буквально наводнена силуэтом, введенным в моду американцем Чарльзом Гибсоном. Модные журналы пестрели его рисунками хорошеньких женщин, стоящих с явным наклоном вперед, — это был модный S-образный силуэт Гибсона!

Марина знала, что у нее никогда не будет такого выдающегося бюста и такой изогнутой талии, что подчеркивалось пышной юбкой, а иногда и специально подложенными подушечками.

Марина решила не покупать платьев с высокими воротниками на косточках, в которых многие дамы щеголяли по улице и которые — она знала — были очень неудобны. Она выбрала два платья с мягкими шалевыми воротниками из муслина, одно с бантом на груди, другое — на спине. Это было скромно и — самое главное — без косточек.

«Они бы, конечно же, сильно стесняли мне грудь», — оправдывалась она сама перед собой, чувствуя неловкость оттого, что у нее нет никакого желания быть модной.

Теперь нужно было купить вечерние платья. Вдруг она вспомнила, как однажды в Швейцарии они просматривали с мамой «Журнал для дам» и увидели там очень интересные модели Поля Пуаре.

Внизу было написано:

«Этот французский модельер меняет направление в женской моде, предлагая элегантный струящийся силуэт. Его новые идеи, как и его новая коллекция, произвели сенсацию в Париже и в Лондоне».

«Была не была — посмотрим!» — решительно подумала Марина.

Она знала, что магазин Пуаре расположен на Беркли-стрит, и с чувством полнейшего безрассудства взяла наемный экипаж, вместо того чтобы ехать на омнибусе.

В обычной своей жизни она была слишком робкой и впечатлительной, чтобы отважиться войти в роскошные пределы такого магазина, но теперь, когда у нее не было будущего, она почувствовала вдруг какую-то неведомую ей ранее смелость.

Пусть люди удивляются ее поведению — ей нет до этого никакого дела! Пусть люди критикуют ее — она скоро будет далеко и ничего не услышит! И даже если она сделает что-нибудь совсем уж возмутительное, все будет забыто через три недели, когда она умрет…

Она вошла в магазин уверенно, нисколько не смущаясь своей скромной и совершенно немодной одежды, и попросила показать ей новые модели.