— Замечательно здоровый парень, — заключил он и передал сонно вякаюшего младенца Петрову. — Поноси его немного.

Козлов устроил мальчика на груди Петрова так, что головка оказалась у Петрова на плече, одну руку Петрова врач завел под попу малыша, а другую положил на спинку. Младенец оказался припечатанным к Петрову как осьминожка. Петров чувствовал легкое тепло ребенка, его молочно-кисловатый запах. В том, как ребенок прильнул к нему, было столько беспомощной доверчивости, что у Петрова возникла странная мысль: если бы сейчас кто-то покусился на мальчика, он бы перегрыз обидчику глотку.

Козлов осмотрел второго мальчика, тоже взял его на руки, и они ходили по комнате, тихо переговариваясь и укачивая младенцев.

— Я согласен с тем, — сказал Козлов, — что дети беспокоились из-за режущихся зубок. Десны у них распухли, но в остальном все в норме. Можно им, конечно, сделать укольчики, анальгин с димедролом, но я бы не стал. Мне кажется, что до утра они проспят спокойно.

Петрова едва не передернуло, когда он представил, как в малышей всаживают иглы.

— Не надо никаких уколов, — сказал он.

— Вот и я так думаю. Все, клади. Где их мама?

Петров, обрадованный тем, что дети не погибнут, забыл о Зине. «Еще одна морока», — подумал он и расстался то ли с Ваней, то ли с Саней почти с сожалением.

Зина лежала в той же позе. Козлов склонился над ней, раздвинул веки и посмотрел, как реагируют на свет зрачки, потом посчитал пульс.

— Это не обморок, — сказал он. — Ты температуру мерил? Нет? Достань градусник из моей сумки.

Козлов расстегнул блузку на Зининой груди и неожиданно выругался:

— Ешкин корень! Она что, до сих пор их кормит?

— Понятия не имею, — пожал плечами Петров.

Козлов ловко снял с бесчувственной женщины джинсы, блузку и лифчик. Петрова поразило ее почти детское, как у подростка, тело. Неужели это тело могло произвести на свет таких здоровых пацанов? Могло. И даже их выкормить — на сосках виднелись белые капельки молока. Это не вызвался у Петрова отвращения. Наверное, потому, что грудь была потрясающе красива.

— Ну-ка, давай посадим ее, — сказал Козлов, убирая раковинку фонендоскопа от Зины.

Петров держал ее за плечи, врач прикладывал фонендоскоп к спине.

— Все, клади обратно, — сказал Козлов. Скверно. По-моему, воспаление легких. Надо бы в больницу.

Петров плохо знал Зину, но почему-то был уверен, что уехать от детей она не согласится. Он по делился своими сомнениями с Козловым.

— У нее есть родственники? Кто-нибудь, кто ухаживал бы за ними?

— Понятия не имею. Кажется, есть сестра и бабушка. Муж лег на дно. В том смысле, что он моряк и сейчас в плавании.

— Судя по записям в карточках, близнецы дают жару уже дня три. Она просто обессилела, плюс болезнь, температура тридцать девять и восемь.

Скверно. Элементарная логика подсказывает, что ей просто некого было позвать на помощь.

«Надеюсь логика тебе не подсказывает, — подумал Петров, — что единственное спасение — я, сосед».