— Ничего сказать не хочешь? — не выдержал, наконец, Марк затянувшейся паузы.

— Хочу, — я невозмутимо кивнул в ответ. — Только пока не пойму, о чем. Говоришь, во сне у меня случаются приступы откровения? Ну, хорошо. Какие?

— Ладно… — Бернес усмехнулся, но вышло у него совсем не весело. — Я заметил, это происходит раз в несколько дней. Ты бормочешь сначала что-то про родителей. Мама, папа… Но эти фразы — на немецком языке. Тут, скажу честно, у меня не сильно большие успехи…

— Как ни странно…

— Не понял… — Бернес осекся, глядя на меня с легким недоумением.

Вернее, изображая на лице легкое недоумение. Актер, конечно, из него — такое себе. Я вон и то поднаторел в исполнении ролей так, что можно спокойно претендовать на любую киношную премию.

— Удивительно, говорю, что успехи не сильно большие. Ты же вроде из всех нас самый умный. Да и с образованием у тебя все нормально. Башка варит. В детдом попал позже остальных. Правильно? Родители у тебя из этих… — Я на секунду замялся, думая, как бы их назвать, чтоб было понятно, но не обидно. В итоге выбрал самый безобидный вариант, дабы не тыкать в национальность. — Из интеллигентов. Не верится, что тебе языки не преподавали. Хотя бы на среднем уровне.

— А-а-а… Ты вот о чем, — Марк отвел взгляд. — Последние годы, знаешь, не до этого было. Занимался совсем другими делами. А в языках родители больше внимания уделяли французскому. Немецкий я знаю, но… ты слишком невнятно…

— Марк… — перебил я снова детдомовца. — Хорош уже! Ты зачем из меня сейчас дурака делаешь? Уверен, все у тебя там ровно с немецким. Если ты сам начал разговор, так давай начистоту. Ты услышал то, что тебя сильно напрягло? Поэтому сейчас салом по сусалам водишь? Настолько напрягло, что даже опасаешься вслух высказаться.

Вообще, конечно, тот факт, что Бернес реально пытался в данный момент не трясти передо мной грязным бельишком, говорил о многом. А по сути, прошлое деда вполне можно назвать грязным бельишком. Правда, в основном оно, это бельишко, совсем не принадлежит дедуле и пачкал его не он, но тем не менее, дерьмеца там предостаточно. И что получается? Марк относительно долго знал эту информацию. Пока не понимаю, какую конкретно, но судя по его маятному взгляду, далеко не безобидную.

Что я мог сказать во сне? Да что угодно. Может, даже не по сюжету тех видений, который мне являются. Может, просто чекистов поносил по маме и по папе. Может, даже свою настоящую жизнь вспоминал. Это, конечно, самый опасный момент. Примут за шпиона — хреново. Примут за сумасшедшего — вообще не дай бог. Иной раз пуля в затылок гораздо лучше принудительной психотерапии. Почему на немецком? Да хрен его знает. Так-то я им вполне хорошо владею и без деда.

В любом случае, то, что Бернес некоторое время жил с этим знанием, но молчал, говорит о многом. А он сто процентов молчал. Будь Марк крысой, по-любому донёс бы чекистам. Хотя бы Шипко. Про директора школы вообще молчу. А те сразу начали бы меня трясти. Потому как времена неспокойные. Никто лояльно не отнесется к детдомовцу, который на немецком языке во сне треплется о чем-то недопустимом. Или айфоны с айпадами вспоминает, к примеру. Особенно на фоне случая с боксом. Вернее, с этим чертовым «джебом». Соответственно… Соответственно, скорее всего, Марк точно не крыса. Ф-ух! Аж полегчало.