А она кивала и агакала, когда я пыталась увлечь ее разговорами о новом факультативе или об интересном проекте. У нас не находилось ни единой точки пересечения интересов, а я уже мысленно желала ей счастья с этим самым парнем, обладателем нерусских имени и фамилии, лишь бы она угомонилась и оставила меня в покое. Верочка была глуповатой и завистливой, но внешне очень миленькой: родственное сходство между нами можно заприметить только в одинаковых зеленых глазах, Верочка ниже ростом, зато она могла похвастаться более женственной фигурой, волосы ее рыжее моих, что добавляло ей яркости и очарования, но черты лица — немного пухлые, если не сказать детские — подчеркивали легкую инфантильность и в образе. Не первая красотка в городе, но умеющая себя преподнести, подчеркнуть достоинства одеждой и макияжем, чего я принципиально не делала. Влюбляются и за меньшее. Вот пусть у сестры личная жизнь так заладится, чтобы ей стало некогда загружать мой мозг ежедневной и абсолютно неперевариваемой информацией о всяких Юрах-Анатолях-Германах. Верочка все это время мне казалась куколкой-пустышкой, на которую только смотреть приятно, сама же я себе виделась скалой, битком набитой драгоценностями, а неказистость наружности лишь прибавляла очков к харизме.
Но жаловаться мне было не на что — первый курс я заканчивала в другом вузе и в другом городе, а ощущала себя так хорошо, будто бы именно здесь и должна была оказаться. Первая сессия была закрыта на одни пятерки, и радость от этого перекрывала даже тот факт, что через пару дней я собиралась лететь в Москву, чтобы провести каникулы с мамой. Ведь потом я вернусь снова — сюда, где бесконечное море и воздух пахнет неосознаваемым счастьем. И буду рада видеть вечно хмурую тетю Римму и вечно болтающую о мальчиках Веру, потому что они часть этого нового для меня мира.
Быть может, этот запах и перепутал мои мысли, когда мы возвращались с Верочкой в троллейбусе домой, сдав последний экзамен. Сестра втыкала в телефон, не обращая на меня внимания, а я, не желая садиться на свободное место рядом с ней, стояла и улыбалась улицам, мелькающим за окнами. И вдруг Верочка сильно вздрогнула, заметно напряглась, вытянулась, прислушиваясь к шумной компании, что вошла в заднюю дверь на предыдущей остановке. Резко повернулась, все сильнее удивляя меня вытягивающимся лицом:
— Ульяна, это же Керн…
Я не поняла ее фразы и переспросить не успела. На меня налетели сзади, обнимая и прижимая к себе. А потом и вовсе поцеловали в висок, выдыхая радостно:
— Иришка, черт тебя возьми, ты когда приехала? Почему не позвонила-то?
Мужчина прижимал меня к себе сильно, не позволяя легко вывернуться. Меня замутило, до судорог скрутило от отвращения, что какое-то постороннее чмо меня лапает, потому и мой рык прозвучал резко, заставляя всех пассажиров покоситься в нашу сторону. После этого я сразу получила свободу, отлетела на пару метров, едва не снеся с ног другого пассажира, и посмотрела на своего обидчика.
Парень, едва ли намного меня старше, удивленно хлопал ресницами чуть темнее русой шевелюры.
— Ой, — единственное, что он сказал после драматической паузы.
— Вот именно, — я чувствовала, как злость отступает, но все же обозначила свое отношение: — Никакая я тебе не Иришка, и не смей меня трогать!
— Ой, — повторил он, уже начиная улыбаться. — А со спины и не отличишь. Извини, пожалуйста. Ой.
Обознался, конечно, перепутал с какой-то знакомой. Потому улыбается теперь так изумленно, тушуясь, и глупо ойкает. Я уже успокоилась, отмахнулась и тоже улыбнулась в ответ:
— Ничего страшного, бывает. Ты тоже извини.
Я ждала, когда он наконец-то отойдет и позволит мне встать на прежнее место, но парень все смотрел и улыбался — и, должна признать, улыбался он совершенно очаровательно. |