|
Но тут вошла инструктор, погнала всех старших на практические занятия. Некоторые из более удачливых девушек уверяли, что на последних страницах можно было хорошо рассмотреть член. Под рентгеновским взглядом Мюллера Лина почувствовала, что еще немного и начнет дымиться. Она приготовилась к любой каре, но первые слова настоятельницы едва не выбили ее из равновесия: — Не передумала? — Что? — не поняла девушка. — Как я и говорила, — снисходительно констатировала Мюллер, — вы все беспросветные дуры! Ты хоть смутно помнишь о своем идиотском заявлении? — Так точно! Оно даже ночью стоит у меня перед глазами! — Перед глазами у тебя стоит тот вонючий член, который ты так и не увидела в читальном зале. Понравился журнальчик? — Не могу знать! — выкрикнула Лина. Девушка отчетливо поняла, что пропала окончательно, и пожалела, что до сих пор не похоронена. Ее удивляло только то, что она стоит здесь совершенно одна, ведь в позорном просмотре участвовало довольно много воспитанниц. Но, как бы там ни было, признаваться ни в чем нельзя, иначе пострадают другие подруги. Перед глазами выросла вереница чудовищно грязных унитазов, уходящая в бесконечность. Она поняла, что ее практика накрылась медным тазом. Но Мюллер все продолжала удивлять. Заложив руки за спину, она принялась мерить кабинет от стены к стене: — По своим психофизическим параметрам ты не соответствуешь требованиям, предъявляемым к составу оперативных групп. Твой рост на семь сантиметров ниже минимально рекомендованного, масса тела тоже невелика, тебя задавит любой рослый противник одной голой силой. Черты характера — и вовсе не подарок: ослиное упрямство, ненормальная склонность к обсуждению приказов, эмоциональная неустойчивость, низкая коммуникабельность. Это не те качества, что ценятся среди людей, чья жизнь может зависеть от твоих действий. Лина слушала настоятельницу молча, не дрогнув ни одним мускулом. Но мысленно она не умолкала ни на мгновение, ее губы еле заметно шевелились, дерзко противореча всем высказываниям Мюллера: «Да, я невысокая, но зато очень хорошо прыгаю, достану любого дядю. Легкая, но благодаря этому могу очень быстро передвигаться. Меня не страшит любой противник, ведь мои удары подобны сверкающим молниям. Я упряма, но с блеском выполню любой приказ. Я спокойнее скалы — я сама как скала. А коммуникабельность, откуда ей взяться? С одиннадцати лет я не покидаю стен этого жуткого Монастыря, где не вижу никого кроме нескольких женщин, других воспитанниц и единственного мужчины — старого привратника Матвея». Резко повернувшись, Мюллер поинтересовалась: — Ты хотела что то сказать? — Никак нет! — Хотела! Только боишься до недержания мочи! Вот что я тебе хочу сказать: как сенс, ты тоже абсолютно ничего не стоишь, но в южно российском регионе есть неплохая вакансия для полных бездарей. Тебе там найдется довольно неплохое местечко — солнце, фрукты, горячие парни. Будешь дежурить на подхвате во время облегченных вахт. Такой шалаве как ты — полная благодать. Ну как? Судорожно сглотнув, Лина покачала головой, не глядя на Мюллера: — Не могу согласиться! Прошу вас, позвольте мне пройти выпускную практику в любом оперативном отделе! — Значит так? — угрожающе пророкотала настоятельница. — Ну что же, можешь радоваться — твоя взяла! В силу чудовищного недоразумения ты считаешься лучшей ученицей старшего курса, со всеми вытекающими последствиями. Твоя привилегия — выбор условий практики, если еще не передумала, то, согласно заявлению, направишься в оперативный центр города Хабаровск, тебя там включат в состав поисковой группы быстрого реагирования. Там частенько случаются ложные тревоги, ты вволю попутешествуешь по непролазным дебрям, цепляя на свою тощую задницу энцефалитных клещей. Может, даже, с оказией попадешь в Заполярье. |
