Не обученных и не практикующих некромантов не существует. Сама природа таланта некромантов требует скрупулезной подготовки, ибо неподготовленного смерть поглощает целиком. Во времена, предшествовавшие Пробуждению, лица, наделенные этим хрупким талантом, чаще всего заканчивали свои дни в тюрьмах или психиатрических клиниках, сводимые с ума жуткими образами, недоступными нормальному восприятию.

В ходе Пробуждения опасность, сопряженная с проникновением за барьер, определяемый на ЭКГ как «голубая петля» — особый узор, возникающий, когда некромант использует свой талант и открывает врата, сквозь которые дух может быть призван для получения ответов, — существенно возросла. Тяга и холод смерти погубили множество некромантов, сердца которых не выдержали ужасающего потрясения. Не прошедшие специальной подготовки, не владеющие медитативными практиками или техникой возвращения маги, некроманты при встрече со смертью оказывались столь же беззащитными, как и обычные люди, если не более.

Решение этой проблемы, то есть психологический механизм встречи лицом к лицу со смертью, методом проб и ошибок начали вырабатывать с первых дней Пробуждения. К сожалению, история не сохранила сведений о героической личности, первой установившей связь между психопомпом и управляемым погружением в смерть, в противовес менее надежным техникам, таким как «отслоение души» или «зарядка-высвобождение». Но как бы ее ни звали (подавляющее большинство некромантов, как и седайин, — женщины), она заслуживает канонизации наравне с Эдриеном Ферриманом.

Причина, делающая психопомпа столь необходимым, обманчиво проста. Смерть является древнейшим человеческим страхом. Создание барьера рационализма между ограниченным человеческим сознанием и космическим законом конечности, защитного механизма образа и личности, делает нечеловеческое начало терпимым и даже придает ему человечность. Психопомп — всего лишь прекрасная фантазия, позволяющая, однако, человеческому сознанию ухватиться за бесконечность. Это наипростейшая, фундаментальная форма богосозидания, подсоединенная к человеческой нервной системе. Верить в заступничество бога несравненно проще, чем в случайное сочетание генетических факторов и одаренности, позволяющее — что в нашей культуре, увы, считается отступлением от естественного порядка — хотя бы ненадолго воскрешать умерших.

Психопомп есть нечто беспредельно личное, закодированное на глубочайших уровнях души некроманта. В наши дни существование божеств не является необходимостью для людей, за исключением тех случаев, когда сами боги находят нужным вмешаться в человеческие дела.

Однако для проникновения в глубины древнейшего человеческого ужаса и величайшую тайну человеческое существо нуждается в ключе, отмыкающем глубины, и в щите, прикрывающем их. Ключ должен быть достаточно прочен и укоренен в сознании, чтобы выдержать неоднократное использование.

Психопомп исполняет обе функции, ключа и щита. Прежде всего он предоставляет душе необходимую концепцию самой смерти. Разумеется, человеческий разум осознает неизбежность смерти, рано или поздно приходящей к каждому, но убедить в этом человекоподобных существ, не говоря о существах с животным сознанием, невозможно. Смерть отвергается каждым вздохом, каждым биением живого сердца. Психопомп предоставляет эмпирическое свидетельство возможности сосуществования живого тела и «не-пространства» смерти в общих, пусть хрупких, рамках. Следовательно, он позволяет совместить оба представления.

Кроме того, психопомп защищает от самой концепции смерти. Некроманты в опросах говорят о «любви смерти» — не о поклонении Танатосу, но о приятии смерти как неотъемлемого элемента космического порядка. Некромантия, будучи составляющей этого порядка, призвана способствовать поддержанию вселенского равновесия. Представление о таком равновесии, связанное с любым божеством, так или иначе соотносящимся со смертью, служит еще одним доказательством того, что перед лицом вечности душа нуждается в рациональной опоре.