Грознов. Я разносолов ваших не люблю, мне что помягче.

Мавра Тарасовна. Да, да, состарился ты, ах как состарился!

Грознов. Кто? я-то? Нет, я еще молодец, я куда хочешь. А вот ты так уж плоха стала, больно плоха.

Мавра Тарасовна. Что ты, что ты! Я еще совсем свежая женщина.

Грознов. А как жили-то мы с тобой, помнишь, там, в Гавриковом, у Богоявленья?

Мавра Тарасовна. Давно уж время-то, много воды утекло.

Грознов. Теперь только мне и поговорить-то с тобой; а как поселюсь в сторожке, так ты барыня, ваше степенство, а я просто Ерофеич.

Входит Филицата.

Филицата. Пожалуйте! Готово!

Мавра Тарасовна. Ну, пойдем. Закуси чем бог послал. (Филицате.) Коли кто спросит, так вели здесь подождать! (Уходит; Грознов за ней.)

Филицата (одна). Ну, как мне себя не хвалить! Добрая-то я всегда была, а ума-то я в себе что-то прежде не замечала, все казалось, что мало его, не в настоящую меру; а теперь выходит, что в доме-то я умней всех. Вот чудо-то: до старости дожила, не знала, что я умна. Нет, уж я теперь про себя совсем иначе понимать буду. Какую силу сломили! Ее и пушкой-то не прошибешь, а я вот нашла на нее грозу.

Входят Барабошев и Мухояров.

Филицата, Барабошев, Мухояров.

Барабошев. Но где же маменька?

Филицата. Подождать приказано.

Барабошев. У нас серьезное финансовое дело, никакого замедления не терпит.

Филицата. У тебя серьезное, а у нас еще серьезнее. Там у нее ундер.

Барабошев. Ундер – чин незначительный.

Филицата. Незначительный, а беспокоить не велели. Да авось над нами не каплет, подождать-то можно.

Голос Мавры Тарасовны: «Филицата!»

Вон, зовут! (Уходит.)

Барабошев. Никандра, наши обстоятельства в упадке, в таком кризисе будь в струне!

Мухояров. Первый голос вы, а я вам акомпаниман.

Выходит Филицата.

Филицата (говорит в дверь). Хорошо, матушка. А Платон сейчас будет здесь, он тут недалеко.

Барабошев. Какой Платон, и какая в нем в настоящую минуту может быть надобность?

Филицата. Дело хозяйское, не наше. (У двери Поликсены.) Красавица, утри слезки-то да выползай! (Отворяя стеклянную дверь.) Платоша, требуют!

Барабошев. Для чего этот весь конгресс, это даже трудно понять.

Мухояров. Я так по всему заключаю, что тут будет для нас с вами неожиданный оборот.

Входят: Мавра Тарасовна, Поликсена, Платон и Грознов.

Барабошев, Мухояров, Мавра Тарасовна, Поликсена, Платон, Грознов, Филицата.

Мавра Тарасовна. Здравствуйте! Садитесь все!

Все садятся, кроме Филицаты и Грознова, который стоит бодро, руки по швам.

Вот, миленькие мои, вздумала я порядок в доме завести, вздумала, да и сделала. Первое дело, чтоб порядок был на дворе, наняла я ундера. Амос Панфилыч, вот он!

Грознов. Здравия желаю, ваше степенство!

Барабошев. Как прозываешься, кавалер?

Грознов. Сила Ерофеич Грознов.

Барабошев. Ундер в порядке: и нашивки имеет и кавалерию; я его одобряю.

Грознов. Ради стараться, ваше степенство!

Мавра Тарасовна. Я тебе, Ерофеич, весь наш дом под присмотр отдаю: смотри ты за чистотой на дворе, за всей прислугой, ну и за приказчиками не мешает, чтоб раньше домой приходили, чтоб по ночам не шлялись. (Мухоярову.) А вы его уважайте! Ну, теперь на дворе хорошо будет, я покойна; надо в доме порядок заводить. Слышала я, Платон, что заставляли тебя меня обманывать, фальшивые отчеты писать.

Платон. Про хозяина сказать не смею, а Мухояров заставлял, это точно.

Мавра Тарасовна. И деньги тебе, миленький, обещал, да ты сказал, что тысячи рублей не возьмешь?

Платон. Да напрасно меня и просить, это смешно даже.