Те, кого сегодня называют „русскими немцами“ и „русскими евреями“, в массе своей были немцами и евреями несколько поколений назад, пока жили в этнической изоляции в своих местечках и деревнях, говорили на идиш и на сохранившихся с восемнадцатого века немецких диалектах. Потом ассимиляция, насильственная и естественная, национальная политика Сталина и Гитлера, нормальные интеграционные процессы и уйма других причин привели к тому, что для абсолютного большинства единственным напоминанием о культуре их бабушек стала запись в паспорте, то бишь „национальность“ — официальное подтверждение чистокровности. На этом скудном фундаменте в шестидесятые-семидесятые годы начали возникать мощные движения за возрождение национального самосознания. Людей сплачивали общие беды — пережитые преследования, государственный террор, и общая привилегия — право выезда из страны. Пусть эта привилегия сопровождалась преследованиями и за нее надо было бороться, у других „национальностей“ и таких прав не было…

Той же природы и чувство, с которым приезжает в Германию значительная часть советских евреев, полагающих, что немцы перед ними виноваты. Не нацисты перед их предками, а нынешние немцы перед ними. Если на минуту согласиться, что потомки отвечают за преступления предков, то ситуация получается совсем уж парадоксальная. В Германии под грузом исторической вины выросло уже несколько поколений, почти пятьдесят лет членство в нацистской партии считается позором. В то же время абсолютное большинство приехавших — лояльные советские граждане, дети и внуки лояльных советских граждан. Многие вышли из рядов КПСС тогда, когда она уже сама распалась. Если следовать их же логике, они несут личную ответственность за преступления Ленина, Сталина, Брежнева, за смерть десятков миллионов репрессированных, за раздел Германии, в конце концов. Но их это не смущает, они просто не думают на эту тему. Зато этой логикой пользуются русские национал-патриоты, обвиняя евреев в страданиях русского народа…

Произошло удивительное. Нацистский критерий расового отбора совпал с советским принципом разделения людей по национальному происхождению и с принципом, по которому современная демократическая Германия принимает немцев и евреев. Последнее само по себе не хорошо и не плохо, всего лишь юридическая формальность, но в результате этого совпадения в свежей русской эмиграции произошло такое мощное расово-идеологическое расслоение, о котором советские власти могли только мечтать. Приехавшие по немецким и по еврейским документам осознали себя самостоятельными отдельными народами, апеллируя исключительно к „особости“ происхождения.

Есть, правда, в Германии еще одна, совсем небольшая группа бывших советских граждан, говорящих на русском языке. Это те, которые попали в Германию не по национальному признаку, а иным путем — получили политическое убежище, имеют немецких мужа или жену, нашли работу и так далее. Их „советской национальностью“ никто в Германии официально не интересовался. Вот они-то и считаются собственно русской эмиграцией. А „русские евреи“, все, как один, вступившие в еврейские религиозные общины, и „русские немцы“, объединенные в землячества, друг друга даже за соотечественников не признают. Абсурд.

Немецкие социологи еще долго будут удивляться таким странным народам: ругаются одними и теми же словами и водку пьют одинаково, а чистоту крови — каждый свою — пуще глаза от смешения берегут. Простая мысль, что, может, это и не народы вовсе, а расово-идеологические, партийного типа объединения, пока, кажется, никем не высказывалась.