Но и эти выводы оспариваются. В «еврейской» прессе иногда утверждается: «Рывкина пишет, что евреи сохраняют национальную ментальность, свое национальное самосознание, а вместе с тем почему-то не являются национально-культурной общностью. Здесь налицо явное противоречие. Преувеличенная оценка Рывкиной уровня ассимиляции отчасти является, как мне кажется, следствием методической ошибки. В выборку, на которую опиралась исследовательница, вошло много детей от смешанных браков — треть всех опрошенных. Рывкина этого не заметила и никак не комментирует. Хотя было бы интересно проанализировать ход ассимиляции отдельно в двух группах — среди детей от однонациональных и от смешанных браков…».

В общем, опять расовая теория, подход, от которого и Геббельс не отказался бы — его тоже очень волновала «проблема» смешанных браков.

Если же брать объективные критерии — религию и язык, то тут евреи России составляют группу вообще микроскопическую и исчезающую.

По переписи 1989 года из 537 тысяч евреев Российской Федерации считали родным идиш 47 тысяч, но умели говорить на нем только 19,5 тысячи.

Спастись от ассимиляции? Уехать в Израиль? Но и в Израиле евреи «в некотором роде тоже исчезают, преобразуясь в новый народ». Да и не рвались в Израиль советские евреи. При эмиграции в 1987–1988 годах в Израиль выехали только 25 % советских евреев, а 71 % в США, 4 % — в другие страны (главным образом в Германию). Ведь, «по мнению социологов США и Канады», эти эмигранты «руководствовались в основном не сионистскими мотивами… а тем более не их отношением к иудаизму».

Стал чем-то классическим анекдот, как чиновник иммиграционного ведомства США поздравил пожилого советского еврея:

— Поздравляю, вы теперь свободный человек и можете без ограничений ходить в синагогу.

«А я смотрю на него, как на рвотное: да на кой мне твоя синагога?!»

По мнению Фурмана, это свидетельствует: «как специфическая культура, как особый народ евреи — это исчезающе малая величина, это тень когда-то существовавшей культуры».

Что ассимиляция зашла уже очень далеко, что дальнейшие шаги ассимиляции приведут к уже окончательному исчезновению евреев — это факт.

Первое поколение, вырвавшееся из «черты оседлости», еще хранило память о хедере, необходимости сдергивать шапку при появлении городового и о пяти портных на один заказанный костюм. Это поколение еще ценило то, что имело, и еще помнило о корнях. Это поколение советских евреев вымерло к 1980-м годам, и вовсе не из-за «преступлений немецко-фашистских захватчиков». К тому времени эти люди, ровесники XX века, стали очень стары. И умирали один за другим в силу естественных причин.

Второму поколению рассказывали обо всем еще живые свидетели, папы и мамы. Оно было еще на перепутье, в движении… До начала XXI века, когда тоже сделалось очень старым и начало быстро вымирать.

А для третьего поколения, пришедшего в жизнь в последние годы перед войной или сразу после войны — для него жизнь в местечке превращается то ли в некий призрак, то ли в сказку — частью страшную, частью веселую. И все. Даже без физической ассимиляции третье поколение стало частью русской интеллигенции, уже мало ощущая себя евреями. Так же точно их русские ровесники уже не ощущали себя крестьянами, дворянами или купцами.

Была и физическая ассимиляция. И как ее вообще могло не быть? Ведь исчезло самое большое препятствие для смешанных браков — религия. Почти все евреи, которых я знаю, — в той или иной степени смешанного происхождения.

Можно ассимилироваться и не только в России. Скажем, на Украине сделать это непросто, потому что слишком многое отталкивает еврея и украинца.